Известный эксперт в области экономики Юрий Симачёв регулярно выступает на страницах нашего сайта. Сегодня мы беседуем о проблемах отечественного бизнеса, связанных с изменением налогового законодательства и необходимостью импортозамещения.

- Юрий Вячеславович! В России произошла, если не налоговая реформа, то, во всяком случае, очередное изменение налогового законодательства.

Я прочитал целый ряд откликов на эти нововведения и, честно говоря, не понял, зачем в столь непростой ситуации идти на такие меры. Сколько средств данные изменения могут принести бюджету? Не окажется ли, что цель не оправдает средства?

- Я сам не считал, но видел оценки, что в соответствии с этой налоговой реформой бюджета составят более двух с половиной триллионов рублей. Это, скажем прямо, немало.

- Да, совсем немало.

- Кроме того, обратите внимание: происходит, прежде всего, повышение налога на прибыль. С 20 до 25%. Причём важно, как расщепляется этот налог: у нас все налоги уплачиваются частично в федеральный бюджет, частично – в местный. Из 20% налога на прибыль 3% шли в федеральный бюджет и 17% - в местный. Сейчас, насколько я понял, будет схема, при которой в региональный бюджет будут поступать всё те же 17%, не больше, а в федеральный бюджет – уже 8%. То есть происходит некоторое перераспределение в федеральную сторону, хотя мы много говорили о том, что надо расширять возможности регионов. С моей точки зрения, и пандемия это показала: когда регионы более самостоятельны и обладают ресурсами, это позволяет проще адаптироваться к происходящим изменениям. Работая что называется «на земле» они лучше чувствуют проблемы компаний, которые у них в регионе работают. Проблемы с человеческим капиталом и так далее.

В то же время понятен смысл происходящих изменений: возникли некоторые жёсткие ограничения, в связи с которыми возник вопрос о необходимости новых ресурсов. И я бы сказал, что через эту налоговую реформу, достаточно, на самом деле, серьёзную, их можно получить.

Но речь не только об этом. Есть здесь ещё какой-то такой социологический элемент: давно обсуждаемое изменение системы налога на доходы физических лиц. Это такой ощущаемый запрос существенной части населения на более справедливую систему в части распределения налоговой нагрузки, заключающуюся в том, что богатые будут платить больше. Другое дело, что получается, как всегда: сама планка этих условно богатых скорее попала на уровень среднего класса. Тут есть вопросы, но это – социальный аспект, который необходимо учитывать.

Есть здесь и некоторые аспекты, связанные с развитием и с ростом, потому что, если говорить про упрощённую систему налогообложения, то, вроде бы, расширяются условия для применения этой системы: порог доходов – до 450 миллионов рублей, при котором можно работать на упрощёнке. Правда, нужно иметь в виду, что те, кто находится на упрощённой системе налогообложения, будут уплачивать НДС. Это всё, к сожалению, трудно считать, и, я думаю, для разных бизнесов получится по-разному, поскольку, с другой стороны, убрали повышенные ставки, которые были (отмена повышенных ставок УСН). С другой стороны, введение оплаты НДС, когда годовой доход превышает 60 миллионов рублей.

Вот собственно говоря наиболее существенные инициативы.

Здесь ещё есть момент с подоходным налогом: структурный элемент, упрощённая система налогообложения, а в рамках налога на прибыль потихонечку начинают уходить от нулевой ставки, по которой раньше платили IT-компании. Её повысят от ноля до 5%, и не исключено, что этот процесс будет идти дальше. Мне, конечно, кажется, что было бы важно сохранить для IT-компаний более низкие ставки, либо не повышать их быстро по той простой причине, что это – один из крайне важных и критичных секторов российской экономики в плане обеспечения её устойчивости. К тому же это сектор, где наиболее высок запрос на человеческий капитал.

Есть здесь ещё один структурный элемент, ну, он такой – юстировочный, применительно к МСП, находящимся в реестре малого и среднего бизнеса. Если они относятся к обрабатывающим производствам, то они могут платить более низкие социальные платежи. И это, по-моему, тоже важный момент.

А в целом изменений довольно много.

- Юрий Вячеславович, что касается IT-компаний, то не так давно в русскоязычном экономическом журнале НЭП, издающемся в Израиле, была интересная статья о налогообложении этого сектора экономики. Там было сказано, что 400 тысяч работников израильского хайтека (400 тысяч – это чуть меньше 5% населения Израиля) платят около трети всего подоходного налога в стране. Анализируя эту ситуацию, автор статьи объясняет читателям, что, поскольку у израильского хайтека есть льготы по налогу на прибыль (общая ставка – 20%, в хайтеке – 12%), зарплата айтишников в итоге очень высока, она часто превышает 37 тысяч шекелей в месяц (чуть больше миллиона рублей) – суммы, с которой начинается резкое повышение подоходного налога. И, хотя в Израиле уход от налогов – не только большой, но и достаточно массовый спорт, налоги с хайтека оказываются очень значительными.

Автор статьи уверяет, что такая игра «на двух полях» приводит к положительному результату для бюджета страны: снижение налога на прибыль даёт ещё больший эффект в поступлениях от подоходного налога.

В России, как я понимаю, так с налогами не играют?

- Знаете, просто в представлениях Минфина есть какие-то привычные модели, через что можно балансировать бюджет. И там налог на прибыль или налог на добавленную стоимость, по которым есть хорошие методики, согласно которым всё хорошо обсчитывается, в которых чиновники хорошо разбираются: кого это коснётся, как распределится по регионам, как распределится по отраслям. Они эти вещи быстро считают и в своём докладе о финансово-налоговой политике хорошо представляют. Что касается подоходного налога, то они его особо не считали и не рассматривали эти перетоки так, чтобы это была рабочая модель. С другой стороны, люди в Минфине умные и профессиональные, они хорошо понимают, что налоговая система у нас в стране неправильная и не совсем сбалансированная в том смысле, что подоходный налог всё равно уплачивает работодатель, в то время, как в других странах существенная часть налогов приходится на самих работников.

- Да, в других странах каждый платит свои налоги сам, и сам за них отвечает.

- А в том же Израиле получается, что те суммы, которые берутся с людей, больше, а те, что берутся с компаний – меньше. Но люди получают больший доход, поэтому их роль в наполнении бюджета выше. И там есть экономические соображения для такой системы, и есть социологические основания: люди понимают, что они активно принимают участие в формировании бюджета, значит, могут задавать вопросы, контролировать, на что он тратится, как используется. Такая вот модель.

И мне кажется, что схема с повышением налога на прибыль, на самом деле, оказывается повышением налогов на успешные компании. Мы забираем у успешных компаний деньги и начинаем их перераспределять. Мы их перераспределяем на федеральный уровень, и даже если они вернутся в каких-то благих целях в экономику, то должен опять же быть баланс между методами прямого стимулирования посредством субсидий, поскольку, как показывают исследования, они в большей мере позволяют инициировать новые проекты. Но в тоже время они должны увязываться с механизмами налогового стимулирования. А налоговое стимулирование – это инициатива за компаниями, когда они находят новые возможности. Это, прежде всего, высокорисковые проекты, и, конечно, для стартапов важнее налоговые стимулы или какие-то схемы грантового финансирования.

Это, на самом деле, не единственная развилка, которая есть. Вторая развилка повыше, она принципиальнее и заключается в том, как сбалансировать социальные задачи и задачи поисков дополнительных доходов для бюджета с темпами роста экономики. Понятно: если забираются средства у прибыльных предприятий, то эти же предприятия по определению являются и инвестиционно-активными, и инновационно-активными. А у них, с одной стороны, через налоги забирается больше средств из доходов, а, с другой стороны, говорится про инвестиционную паузу, про перегрев экономики, то есть получить какие-то кредитные ресурсы компаниям становится крайне сложно.

Тогда возникает вопрос: где грань – перегрев или не перегрев. Я слышал разные комментарии на эту тему. Я не макроэкономист, но представители крупного бизнеса считают, что с учётом внешнего рынка, который сохраняется, несмотря на санкции – Индия, Китай, никакой особый перегрев нам не грозит. Речь идёт о том, что, вставая на инвестиционную паузу, мы сильно отстаём в плане модернизации, импортозамещения и развития каких-то экспортных возможностей. Так что здесь тоже принципиальный вопрос. И таких развилок, которые можно обсуждать, немало.

= И, как я понимаю, каждая из них подразумевает непростые решения, которые надо долго и тяжело обсчитывать.

- Самое главное – с налоговыми изменениями легче, когда можно видеть долгую перспективу. А сейчас её очень сложно увидеть, потому что весь механизм – инерционный: вводятся санкции, а они вводятся против успешных предприятий, являющихся экспортёрами, компании начинают приспосабливаться к ним. Возникают какие-то возможности, компании начинают их использовать. В результате показатели улучшаются, но начинает исчерпываться потенциал простого импортозамещения. Появляются вторичные санкции, и опять надо искать новые возможности. Всё балансирует между первичными санкциями и вторичными, идёт поиск возможностей их обхода. А налоги не должны каждый год меняться, иначе они становятся дополнительным фактором, повышающим риски в деятельности бизнеса.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин.