Непростая ситуация, сложившаяся в российской экономике, пути её преодоления и роль в этом государства – основные темы нашей беседы с Юрием Вячеславовичем Симачёвым.

- Юрий Вячеславович, экономика России сегодня находится в новой и очень непростой ситуации: страна оказалась под невиданными до сих пор западными санкциями, идёт война, пожирающая ресурсы. На страницах нашего сайта выступил ряд экспертов, говоривших, что может быть так, или вот так, но точный прогноз дать очень сложно.

Основной вопрос к Вам: что надо делать в такой ситуации государству, чтобы помочь экономике выбраться из неё с наименьшими потерями? Особенно это актуально в случае, если выход окажется длительным.

- Я обычно рассуждаю на темы промышленной политики, а это касается структурных изменений, которые нужны нам в экономике. Промышленная политика – это не о том, как нам парировать текущие угрозы, а о том, к какой экономике мы хотим прийти. Так что вопрос, на что мы хотим ориентироваться и каковы наши человеческие ценности, по-прежнему остаётся актуальным.

Мне кажется, что, с позиций экономического развития, среди наших ценностей как императив остаются иностранные инвестиции. Могут меняться страны их происхождения, но они – важнейшая вещь для того, чтобы быть на уровне, не опускаться ниже технологической границы. Они – для того, чтобы обладать необходимыми знаниями и компетенциями. И это – политика всех стран.

Вторая ценность – это присутствие в мировой экономике. Именной в мировой экономике мы видим многое, что нам необходимо, именно там присутствует необходимый уровень конкуренции, побуждающий компании развиваться. А потом уже эти компании, включённые в глобальные цепочки, в принципе формируют переток знаний к тем, кто не участвует в глобальных цепочках, но для кого это важно как некоторый пример.

Если мы договариваемся, что приоритет экономики всё-таки рыночный, потому что невозможно за всех принимать решение, и это просто не очень эффективно (а точнее – сильно неэффективно).

- Вопрос, как мне кажется, в том, хочет ли наше правительство сохранить этот рыночный приоритет, особенно в столь непростых условиях. Не секрет, что есть немало людей, ратующих за возвращение к плановому хозяйству, к административному управлению экономикой.

- Конечно, какая-то часть может на каком-то начальном этапе быть похожа на мобилизационную экономику: речь пойдёт о вертикально организованных секторах, где количество игроков не слишком большое, а сами они известны. Может быть, в этих случаях государству лучше удастся выстроить саму последовательность действий. Тем более, что в этих секторах бизнес и сам давно взаимодействует с государством, реально ожидая в целом ряде конкретных случаев, что скажет оно скажет, как распорядится: куда лучше идти и что лучше делать.

Но ведь есть и такой сектор, как малый и средний бизнес, который у нас регулярно вспоминают как некий инструмент решения социальных проблем. А с нашей точки зрения – это важнейший драйвер структурных изменений, и вопрос может быть в том, как в нынешних условиях малый и средний бизнес сделать этим драйвером. Драйвером, который в силу своей подвижности, своей инициативы, позволяющих быстро трансформировать знания в технологии, позволял бы относительно быстро замещать высвобождающиеся рынки, обеспечивал возможность производить ремонт глобальных цепочек создания стоимости.

Это требует изменения отношения к малому и среднему бизнесу. Это – вызов, поскольку получается, что речь может идти об одновременном сочетании мобилизационной экономики и экономики малого и среднего бизнеса, в которой уж точно бессмысленно кому-либо указывать, куда и как двигаться. В ней важнее создать достаточно конструктивную рамку. И в принципе правительство пытается двигаться в этом направлении. По крайней мере оно озаботилось вопросом снижения нагрузки, административного давления и всего прочего. Важно, чтобы это не носило временный характер, ведь никто не мешает заявить о десятилетнем моратории на проверки, и это совсем иначе воспринималось бы со стороны бизнеса. Ведь ощущение, что сейчас что-то позволили, а потом придут и спросят – плохой мотиватор для того, чтобы что-то делать, что-то менять, куда-то стремиться. Скажем прямо: наряду с тем, что надо делать, есть не менее широкая повестка того, что делать точно не надо, что было бы вредно сделать. И это тоже надо учитывать, потому что в логике долгосрочных изменений нет смысла слишком усердно отменять какие-то правила, по которым мы живём, взаимодействуя на международном рынке.

- Тут с Вами согласятся не все: в Госдуму уже внесён законопроект о выходе из ВТО, а нашим компаниям официально разрешён «серый» импорт.

- Но ведь всё равно мы будем взаимодействовать с другими странами, а компании этих стран работают и с компаниями недружественных нам стран и, значит, подчиняются этим правилам. Было бы странно, если бы мы стали развиваться вне этих правил. Есть какие-то достаточно долгосрочные вещи, которые неправильно терять, особенно при том, что они прямо сейчас могут и не давать моментального выигрыша, кроме какого-то морально-психологического удовлетворения.

Экономически понятно, что сам процесс невыгоден, в том числе компаниям с иностранным участием. В итоге получается, что каждый действует, как хочет, либо в соответствии с морально-этическими установками, либо под давлением окружающих компаний. Но в любом случае они действуют, с экономической точки зрения, нерационально. В этом смысле какие-то другие попытки наложить на них экономические издержки не приведут к правильным решениям, поскольку все эти действия находятся за пределами экономических рамок. И получается, что мы скорее можем нанести больше ущерба себе, чем кому-то ещё.

Но это всё – общий такой рефрен, мнение большей части бизнеса, считающей, что с анти-санкциями надо быть очень осторожными, прежде всего, спрашивая российский бизнес, не задевают ли они слишком сильно его интересы.

- У меня сразу несколько вопросов. Вы сказали, что в такой ситуации возможна мобилизационная экономика, с характерным для неё государственным руководством, но это – для большой экономики. А для малого и среднего бизнеса нужно совсем другое.

Не думаете ли Вы, что такой двойной системы отношений в экономике не выдержит наша бюрократическая система: Это ведь похоже на старый юмористический эстрадный номер: здесь играем, здесь рыбу заворачиваем.

- А, собственно говоря, так всегда и было: в конкретные решения малого и среднего бизнеса государство никогда не влезало. Просто сейчас речь идёт о том, что наряду с попыткой помочь крупному бизнесу и скоординировать действия определённых игроков нужно обратить серьёзное внимание на малый и средний бизнес. Как обратить? Не указывая конкретные направления деятельности, а создав некую комфортную рамку, в которой бизнес действовал бы сам. Хочешь выстраивать свои цепочки – вот тебе инструментарий; хочешь активно взаимодействовать с наукой – вот тебе инструменты для этого взаимодействия; хочешь осваивать новые ниши на рынках, идти на экспорт со своей оригинальной продукцией – вот тебе инструментарий для этих целей. Но при этом государство не определяет, кому заняться экспортом, кому встраиваться в цепочки, кому и с какой наукой взаимодействовать.

- Но малым бизнесом стараются руководить чиновники низших уровней, и у них – большое желание им поруководить.

- Конечно, всегда возникает желание вмешаться, но малого и среднего бизнеса много, и вмешаться повсюду тяжело.

Что же касается крупного бизнеса, то он и до этого был под сильным влиянием, а в период пандемии опять возник уклон вмешательства в ценообразование, что сильно искажает среду. Более того, вмешательство в ценообразование даже в нынешних условиях не представляется мне продуктивной формой управления.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин.