Конец года – время подводить итоги года уходящего и прогнозировать развитие ситуации в году наступающем. Сегодня наш собеседник – Юрий Симачёв.

- Юрий Вячеславович, у нас сегодня – те два вопроса, которые обычно задают в конце декабря. Первый: как Вы оцениваете итоги уходящего года для экономики и бизнеса. И второй вопрос тоже традиционен: что нас ждёт, с Вашей точки зрения, в наступающем году. При этом, увы, приходится отмечать, что сегодня никто не может сказать, закончится в наступающем году пандемия коронавируса, или будет продолжаться, накрывая мир всё новыми волнами.

Итак, вопрос первый.

- Что касается итогов, то. я думаю, они весьма противоречивы. Но при этом я вижу некоторый позитив.

- В чём?

- Давайте, начну с позитива: в чём я его вижу.

Государство продемонстрировало, что оно может действовать иначе, чем то, к чему мы привыкли в период данного кризиса. Мы увидели, что оно может действовать оперативно, что оно может принимать важные решения, нужные бизнесу, буквально в течение дня, что оно может реально проводить мероприятия, поддерживающие не только крупный, но и малый, и средний бизнес. Да, можно говорить, что были определённые неточности, определённые накладки, но, тем не менее, видно, что сами по себе операциональные возможности государства стали совершенно другими.

Сейчас можно запустить некоторый инструмент, который использовался бы сразу в отношении тысяч предприятий. Раньше это была для государства такая недоступная роскошь, а сейчас оно научилось это делать.

И когда мы брали интервью у представителей предприятий о влиянии пандемии на их деятельность, то все отмечали, что, по крайней мере, некоторые министерства очень активно общались с бизнесом, выясняли, какие проблемы, что нужно сделать, куда двигаться. Из министерств чаще всего называли Минпромторг. Так что логика взаимодействия с бизнесом изменилась.

Это вот, я считаю, некоторый позитив. То, что государство обратило внимание на поддержку малого и среднего бизнеса – для меня была неожиданность. Я думал, что опять всё пойдёт, прежде всего, крупному бизнесу. Второе – государство стало слушать бизнес. Это не значит, что оно исключительно правильные решения принимает. Но оно стало его слушать. И третье – государство продолжает пытаться думать о некоторых структурных изменениях в экономике, о развитии новой экономики, о развитии инновационной экономики. Это то, что идёт со знаком плюс.

- Прекрасно. Но ведь это не всё.

- Да. Что, с моей точки зрения, идёт со знаком минус? Это, на самом деле, сохранение, или даже повышение неопределённости и непредсказуемости. Опять стали возникать идеи по перестройке налоговой системы, опять что-то в ней не нравится, опять возникает ощущение, что какой-то сектор получает необоснованные преимущества. Вот это социалистическое ощущение, что, вроде, кто-то хорошо живет, и поэтому надо у него чего-то отнять – его всё-таки нужно преодолевать. И преодолевать его нужно более серьёзной отстройкой налоговой системы, но нельзя при этом каждый раз, когда что-то не нравится, когда поменялась мировая конъюнктура и какие-то отрасли действительно получают преимущества (на самом деле – временные), тут же пытаться думать, как эти средства перераспределить в экономику. Это – неправильный подход. Мне так кажется. Он, конечно, имеет некоторые позитивные изменения в ближнесрочной перспективе, но в долгосрочной играет плохо.

Второе – это попытки прямого влияния на уровень цен. Есть вещь, фундаментально влияющая на уровень цен – это развитие конкуренции. Но этим мы занимаемся как раз в недостаточной степени, и, может быть, какие-то решения наоборот препятствуют этому развитию. А вот прямое регулирование цен – это очень опасный симптом. Конечно, мы не можем вернуться к временам плановой экономики, когда это работало, причём с искажениями. А в условиях той экономики, которая у нас существует сегодня, такие вещи работают совсем плохо. И это понимают, но есть социальный фактор: государство у нас патерналистское, оно должно всё время помогать. Наверное, трудно отходить от такой линии, но, всё равно, прямолинейное желание контролировать цены, по-моему, продуцирует очень сильные искажения и создаёт излишние риски для инвесторов.

Должны быть правила игры, причём достаточно чёткие, достаточно определённые.

Вот это, я бы сказал, - два основных недостатка. Всё-таки государство начинает слишком глубоко вмешиваться в поведение компаний на рынках. Да, их поведением движет жадность инвесторов, но это – нормальное чувство. А с течением времени возникает бизнес-культура: культура ответственности, культура отношения с персоналом. И она не появляется просто так, в соответствии с указом или звонком сверху. А иначе бизнес просто начинает рапортовать: я – социально ответственный, хотя при этом таковым не является. И не надо потом удивляться, что он ведёт себя как-то не так. Должно пройти какое-то время, должны быть созданы условия, чтобы в плане долгосрочных выгод это было для бизнеса действительно важно. Общество должно поменяться в этом направлении, чтобы соответствующим образом вести себя на рынках.

Вот кратко, что я думаю об итогах уходящего года.

- Юрий Вячеславович, у меня такой вопрос: глава Центробанка Эльвира Набиуллина на днях заявила, что причиной инфляции и роста цен в России является двукратное повышение зарплат наших граждан. До этого президент страны Владимир Путин назвал причиной повышения цен политику Запада.

- Политика Запада – в какой части?

- В данном случае речь шла об экономической политике: у них инфляция и вообще что-то не то в экономике.

Но вопрос в том, о каких правильных решениях может идти речь, если называются такие причины? Особенно мне понравилось повышение в два раза зарплат.

- Про инфляцию мне сложно рассуждать: я не видел данных. Но рискну предположить, что, если Эльвира Набиуллина сказала, что это связано с повышением заработных плат, то вполне возможно, так оно и есть.

Опять же надо разбираться, какие именно заработные платы были повышены. Во многих местах проводится такая активная политика, полупринудительная, когда власть добивается, чтобы бизнес повышал некоторый уровень оплаты труда, чтобы у него по определённым направлениям было в полтора раза выше минималки, в два раза выше минималки. И бизнес на это идёт.

Второе – это, конечно, уровень зарплат в госсекторе и в бюджетном секторе: учителя, медики, чиновники – там тоже что-то повышается, причём иногда достаточно существенно, в том числе в связи с пандемией. А постольку, поскольку бюджетный сектор у нас большой, там могли быть соответствующие эффекты. Надо смотреть цифры. Думаю, что скорее Эльвира Сахипзадовна права.

Но, наряду со всем этим, есть и некоторые внешние факторы. Я бы не видел за ними политику Запада, поскольку там не разберёшься: где политика Запада, а где политика Востока, которая тоже сильно на нас влияет. Но объективно – есть некоторые изменения, есть некоторая мировая конъюнктура., есть некое повышение. И это – уже задача государства: делать так, чтобы существовать в равных условиях.

Разве на другие страны это ускорение инфляции не влияет? Влияет. Но там все стараются искать причины внутри себя.

То есть внешняя проблема есть. Это не тот случай, когда исключительно мы сами себе проблемы создаём. Она не с нами связана. Но, с другой стороны, решать её надо и можно нашими действиями, нашей политикой. Даже, если заявить, что это такая бесчеловечная политика Запада, то действовать надо все равно самим. Надо развиваться в любых условиях.

Да, были достаточно отстроенные инструменты в условиях низкой инфляции. Теперь надо думать, какие могут быть инструменты в условиях высокой инфляции. Но это тоже возможно.

- У нас в своё время была очень высокая инфляция, но как-то ведь жили.

- Здесь не надо путать. Здесь речь идёт о том, что повышается инфляция во всём мире, и рост цен ускоряется вовне. Конечно, это влияет, это вызывает некоторые дисбалансы, и сильнее в этих случаях проигрывают страны с прямым регулированием, поскольку им труднее реагировать: чем сильнее государство оказывает влияние на экономику, тем сложнее это делать. Проблема в том, что, когда государство активно участвует в экономике, с одной стороны это позволяет сгладить влияние кризисов, какие-то другие неприятные эффекты для национальной экономики. Это полезно, это хорошо: не возникает шоков с серьёзными социальными последствиями. Но, с другой стороны, не возникает и быстрого отскока, потому что его начинает сдерживать, само того не желая, то же государство, пытаясь по справедливости распределить дополнительные ресурсы, вмешаться в процесс ценообразования. Тем самым оно сдерживает и структурную перестройку экономики, и отскок назад, к прежним уровням, или к более высоким уровням развития.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин.