Мы продолжаем беседовать с Александром Чепуренко о сегодняшнем дне российского бизнеса.

- Александр Юльевич, вот вторая тема нашего разговора. Владимир Буев, являясь модератором группы «Проблематика МСП и его господдержка» на Фейсбуке, постоянно публикует там большое количество материалов различных СМИ и интернет-сайтов, касающихся малого и среднего бизнеса. И в последнее время один за другим идут материалы (это может быть ТАСС, Известия, другие источники того же плана), в которых чиновники различного уровня заявляют, что малый бизнес у нас уже вовсю начал расти, и предлагают разные меры, призванные сделать наших предпринимателей ещё счастливее.

- И ещё более малыми.

- Между прочим, идеи бывают разными и затейливыми. Например Аркадий Дворкович считает, что финтех-стартапы могут осчастливить малый бизнес, став посредниками между ним и банками.

Я, правда, сразу вспомнил, как МСП банк выдавал кредиты банкам под 6 или 8%, чтобы они в свою очередь кредитовали малый бизнес. И они кредитовали его по вдвое, а тои и втрое более высокие проценты. Что будет, если в эту цепочку включатся ещё финтех-стартапы? Каков окажется итоговый процент?

- Видите ли, у нас есть некоторое количество этаких теоретиков, которые, возможно, искренне верят, что поддержка финтех-стартапов хороша везде. Но я всё время вспоминаю высказывание управдом из известной советской кинокомедии: «У них там на Западе, может быть, и собака – друг человека. А у нас – управдом!». Поэтому можно отметить следующее: во-первых, ставка Центробанка растёт и, видимо, в обозримом будущем будет расти, поскольку у Центробанка есть одна задача, которую он обязан выполнять – каким-то образом гасить инфляцию. В этих условиях, что бы мы ни придумывали, как бы мы ни садились, всё в музыканты мы не годимся. Маржинальность малого бизнеса сегодня очень низкая, и он сегодня далеко не всегда может позволить себе брать банковские кредиты (хотя 0щщщщщщ9зззззкакие-то бизнесы, конечно, могут).

Я недавно участвовал в одном опросе, и там малым предпринимателям задавали вопросы об их участии в разных формах господдержки, а также о том, знают ли они, что это такое. Им называли некоторые крупные проекты, и, вы не поверите, этот пресловутый проект ФОТ 3.0 (это из области финансовой, кредитной поддержки…

- Я о нём читал.

- А вот 99% опрошенных малых предпринимателей о нём даже не слышали.

Я думаю, это не потому, что их не интересует заёмное финансирование, а потому, что у них сложилось устойчивое понимание: бесплатный сыр бывает только в мышеловке. А если он вдруг окажется бесплатным, то не для них, а для тех, кого к этой мышеловке специально пригласят.

Когда есть прочная сеть банковских и небанковских кредитных учреждений, которая доходит буквально до каждого села, когда есть достаточное количество игроков на этом рынке, а самое главное – норма инфляции близка к нулю и составляет 1 – 2%, наверное, в цепочку выдачи кредитов могли бы встроиться какие-то финтех-стартапы. Но в российских условиях единственное поприще для их применения – это краудфандинг. Конечно, он развит у нас не очень хорошо, но в крупных городах кто-то об этом слышал. Возможно какие-то финтех-стартапы именно эту площадку будут заселять, и дай им бог здоровья. Но ещё ни в одной стране мира, в том числе и там, где краудфандинг развивается достаточно давно, он не является не только основной, но и сколь-нибудь значимой площадкой для привлечения финансовых ресурсов в малый бизнес.

- Александр Юльевич, а что Вы скажете о полу-победных реляциях по поводу, вроде бы, начавшегося восстановления и роста малого бизнеса? Извините конечно, но я в его сегодняшний рост просто не верю: пандемия со всеми её ограничениями никуда не делась, идёт одна ковидная волна за другой, а малый бизнес вдруг начал расти. С чего бы это?

- Тут такая вещь: во-первых, что понимать под малым бизнесом. Вот если добавить сюда всех бывших предпринимателей, которые стали теперь самозанятыми, Сегодня я слышал по РБК отрывок передачи, где наши уважаемые коллеги, руководители ОПОРЫ России, заявляли, что у нас идёт рост численности, правда, оговариваясь при этом, что речь идёт не только о малых предпринимателях, но и о самозанятых. Поэтому они уверены, что количество быстро дойдёт до 25-ти миллионов, заявленных в нацпроекте.

Первое, что мы должны понимать: разукрупнение малого бизнеса и приращение сюда значительного количества самозанятых, наверное, может создавать какую-то иллюзию роста этого сектора. Но я призываю любого, кто об этом говорит, заглянуть как-нибудь в любой статистический сборник Росстата за любой из последних годов и посмотреть на разницу между средним, малым и микро-предпринимательством с точки зрения экономических результатов на одного работника. Вы увидите, как эти три группы отличаются друг от друга даже не в разы, а в десятки раз по производительности на одного работника. Если же мы берём самозанятых, то, по сравнению с микро-бизнесом, это ещё один шажок вниз. Так что, если говорить о росте малого бизнеса за счёт самозанятых, надо понимать, что роста валового продукта, создаваемого малым бизнесом, не будет.

Есть второй момент, согласно которому сектор малого бизнеса может расти. В Нигерии, Уганде, ряде других не очень процветающих стран доля предпринимателей в составе населения просто зашкаливает. Но я что-то не слышал, чтобы кто-нибудь эти страны по уровню или качеству жизни как-то выделял. Это связано с тем, что подавляющее большинство этих малых предпринимателей занимается так называемым вынужденным предпринимательством. Эти люди занимаются бизнесом не потому, что у них есть креативные идеи, инновации…

- Они занимаются бизнесом потому, что им нечего больше делать – другой работы нет.

- Совершенно верно. У них нет другого выхода.

Я не исключаю того, что на фоне пандемии, на фоне, скажем так, непонятной экономической конъюнктуры последних лет доля такого рода малых предпринимателей тоже может вырасти. Но я бы не стал этому сильно радоваться.

- Вы считаете, что количественный рост может сопровождаться ухудшением качественных показателей?

- Разумеется может. Мы вспоминали «колбасные поезда» и прочие прелести позднего СССР. Но вспомним более поздний период: 92-й год, на Тверской улице, почти у самого кремля люди торговали, чем придётся. Причём торговали все. Можно сказать, занимались предпринимательской деятельностью.

- А челноки? Вы помните людей с клетчатыми сумками, мчащихся за недавно открытые границы и привозящих сюда дешёвый ширпотреб? Их ведь были чуть ли не миллионы.

- Да, и челноки. Предпринимателей было очень много.

- Неужели всё может к этому вернуться?

- Если всё будет развиваться по той траектории, по какой развивается сейчас, возможно, мы увидим ситуацию, когда для части населения не останется иной возможности, кроме как зарабатывать какой-то уличной мелко-розничной торговлей. Экономическая динамика не очень способствует тому чтобы люди вовлекались в бизнес по доброй воле. Она способствует тому, чтобы люди приходили в бизнес от безвыходности.

- То есть нужно проводить те самые серьёзные экономические реформы, которые у нас не провели ни в 2005-м, ни в 2010-м, ни в 2015-м.

- Да, нужны реформы, но в нынешних условиях они едва ли возможны.

У нас достигнута та степень влияния на политику, в том числе экономическую, определённых кругов, что практически никакие, даже отчасти разумные меры, требующие изменения сложившейся социально-экономической модели, ухода от ренты как доминирующей формы дохода, ухода от тотального контроля бизнеса со стороны разного рода структур, в том числе силовых, видится невозможным.

Беседовал Владимир Володин.