Сокращение рынков сбыта, спад, рецессия и сжатие внешнего и внутреннего платежеспособного спроса за последние пару лет сделали своё дело, погуляв смело и подкосив консолидированный бюджет Российской Федерации и все его три экспортоориентированных «источника» (нефть, газ и прочие полезные ископаемые) и «три составные части» (федеральный, региональные и местные компоненты). Теперь и сами госкомпании, и в целом бюджетный сектор, и иные игроки рынка не в лучшем состоянии: «Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи». Так, уже второй год идёт кризис неплатежей по военному заказу. В частности, система доведения средств до конкретных заводов через Ростехнологии и концерны стала настолько громоздкой, что без усиления «ручного управления» теперь вообще никак: согласно фокусированным интервью, директора, как в старые добрые советские времена, занимаются тем, что ездят в центр выбивать деньги. Как сказал один из респондентов, «при этом задержки продуцируют очень серьезный риск - надо платить зарплату и отрасль лезет в кредитование, закладывает имущественные комплексы. Если что грохнется, останемся без производства ракет».

В целом ряде отраслей экономики цепочка производства добавленных стоимостей микшируется разрастанием цепочки производства неплатежей почти по Винни-Пуху: стоимость – «это очень странный предмет», вроде ещё есть, но «её сразу нет».

Опять же по непрезентативным данным фокусированных интервью, наиболее пострадавшей от неплатежей со стороны «совокупного государства» в последние пару лет стала строительная отрасль (где велика доля частного сектора, без «довесков» в лице госсобственности), включая проектирование и инженерные изыскания. Это строительство, реконструкция и ремонт дорог, очистных сооружений, мостов, социальных объектов: школ, детских садов или, например, прогремевшего на всю страну Театра эстрады в Калининградской области: в марте этого года 12 фирм (из 70 субподрядчиков-контрагентов), где работает полторы сотни человек, обратились к «янтарному» губернатору помочь оплатить выполненные работы (генподрядчику работы тоже не были оплачены властью). Примерно в такой же ситуации оказываются компании (как бюджетные, так и небюджетные), занятые благоустройством территорий.

Крупные генподрядчики, получая заказы, выстраивают «сетку» среднего и мелкого субподряда второй, третьей и десятой «рук». И в этой сетке – отнюдь не только аффилированные с менеджментом генподрядчика компании и/или «обнальные юридические оболочки» (так называемый «внутренний офшор»), но и вполне себе многочисленные действующие на свободном рынке частные стройфирмы. Не заплатили генподрядчику: незатухающие колебания (волны) пошли по всей цепочке (проигрывает обычно тот, кто в конце цепочки – его, если на сленге, просто «кидают» и  тут «волна затухает»). По данным Минэкономразвития, строительные работы (по 223-ФЗ) составляют почти треть годовых заказов со стороны госкомпаний (около 3 трлн. рублей в 2015 году).

При этом во многих регионах, особенно с дефицитными и закредитованными бюджетами, всплеск неплатежей фиксируется со стороны самих бюджетных организаций. Для примера: в Омской области за неполных три месяца с начала года сумма задолженности бюджетников за теплоэнергию увеличилась в три раза - за тепло не платили противотуберкулезный диспансер, центр занятости населения, ремонтно-эксплуатационное управления Минобороны, исправительные колонии, противопожарная служба, кадетский военный корпус, один из университетов, школа и детсад. В публичном поле обсуждается вопрос банкротства за долги муниципалитетов (арест бюджетов и, например, «коллапс Советстка» в той же Калининградской области), но этого вряд ли допустят административно-командно: съесть-то он съест, да только кто же ему даст?

Наиболее зеркально эта ситуация проявляется при реализации так называемых инфраструктурных проектов. Не будем вспоминать Олимпиаду и всевозможные встречи АТЭС, но вот совсем недавний случай со строительством трассы из Керчи в Симферополь, где даже высокое начальство не владеет информацией о движении платежей (Козак доложил Путину, что проектировщик дороги получил почти 300 млн. рублей и что договор с ним будет разорван из-за срыва сроков строительства в то время, как  никаких средств подрядчику выплачено не было: проектировщик после проведения инженерных изысканий по странным основаниям был отстранен от работ и готовился к судебным тяжбам).

Сколько себя помню в профессии (не меньше двадцати лет), столько времени государство и занимается тем, что «изо всех сил» пытается законодательно закрепить и фактически поднять долю малого (а с 2008 года после принятия «профильного» закона – и среднего) бизнеса в госзакупках. Сначала это касалось собственно госзакупок, а потом и тех, которые по сути госзакупками тоже являются, но «диверсифицированы» через заказы инфраструктурных монополий, госкорпораций, и различного рода государственных и муниципальных компаний со сто- или эннопроцентным участием в капитале «совокупного правительства». Таких «заказчиков-госкомпаний», только по официальным данным сайта zakupki.gov.ru, около 80 тысяч: это естественные монополии и организации, осуществляющие деятельность в сфере электро-, газо-, тепло-, водоснабжения, очистки сточных вод и утилизации бытовых отходов, государственные и муниципальные унитарные предприятия, хозяйственные общества (где доля государства или муниципалитетов превышает 50%), бюджетные учреждения, автономные учреждения (в одной куче и богатые и бедные «родственники»). За последние 3 года вся эта «госармия», «стонущая от безденежья», произвела тем не менее свыше 3 миллионов закупок на сумму свыше 51 трлн. рублей (только в 2015 году – на сумму около 18 трлн., и при этом в прошлом году объем закупочной деятельности вырос не только в количественном, но и в стоимостном выражении: соответственно, на 16% и на 25%). С общим ростом объёма госзакупок и закупок со стороны госкомпаний, соответственно, в экономику транслируется и рост неплатежей.

Сюжет последних лет – именно заказы со стороны госкорпораций и госкомпаний (ибо почему-то априори считается, что госзаказ для сектора МСП со стороны непосредственно государства и местного самоуправления в целом «поставлен на ноги»). Это то, что сегодня особенно на слуху. А «на слуху» сейчас в очередной раз малый и средний бизнес во всех его ипостасях. С момента принятия профильной дорожной карты-плана мероприятий прошло три года, но планируемые цифры по доле закупок не перестают «гулять»: каждый год меняются из-за «недовыполнения» и «сопротивления» монополий и госкомпаний. Почти год назад в том числе для цели «увеличения доли закупки товаров, работ, услуг заказчиками, определяемыми Правительством Российской Федерации, у субъектов МСП» была даже создана специальная Федеральная корпорация с почти миллиардной «капитализацией».

В малом бизнесе ситуация имеет свою специфику: обидеть слабого может каждый J.  Статистика довольна сомнительна, но «других писателей у нас для Вас нет», поэтому рискну привести то, что есть. Если в целом по экономике наблюдается рост объемов заказов со стороны «корпоративного государства» (госкомпаний), то за 11 месяцев 2015 года прямые закупки у сектора МСП сократились по сравнению с аналогичным периодом прошлого года почти на 20% (а включая разного рода «руки» - напротив, выросли). Масштабы просрочек по оплате тоже выросли. Согласно исследованиям ТПП РФ, проблема неплатежей для малого бизнеса выходит на первый план. Средняя стоимость договора с субъектом МСП, по данным Минэкономразвития России, за 11 месяцев 2015 года составила около 13 млн. рублей (а по итогам года и включая все «руки» - меньше 600 тысяч). Стоит отметить, что ФАС считает эти данные сильно завышенными и далекими от реальности. В 2015 году, кстати, наблюдалось падение конкуренции на закупках, проводимых в соответствии с 223-ФЗ (падение количества заявок на участие в одной закупке): недоверие к системе «гостендеров». Мода по просроченным в оплате контактам в среднем по стране, по экспертным оценкам, – примерно 1 млн. рублей (мода – величина признака, которая чаще всего встречается в какой-то совокупности). Отсрочка же или просрочка может достигать от трех до десяти месяцев, а то и целый год (при том, что резко вырос объём «по взаимному согласию» расторгнутых контрактов: взаимное согласие наступает, как правило, тогда, когда поставщику угрожают включением в реестр недобросовестных, что влечет за собой перекрытие кислорода для работы на рынках госзаказа и неформальный «черный список»). Согласно опросам ВШЭ, лишь 5% исполнителей госконтрактов идут в таких случаях в суд: судиться с государством или с госкомпаниями – себе дороже. Генпрокуратура, отметив «массовость характера», в прошлом году выявила более 25 млрд. рублей неплатежей бизнесу по госконтрактам – и это капля в море реальности. Любопытный момент: коллеги из мира «науки», разрабатывавшие в рамках госНИРов и продвигавшие когда-то и 44-ФЗ, и 223-ФЗ, сегодня если и не стали его критиками, то уже заговорили о его рисках.

Как пожаловался один из респондентов строительной фирмы в неформализованном интервью: «Ручное управление сверху донизу, везде нужно договариваться. Мало того, что постоплата возросла с 30 до 60 дней, так и вообще платить не хотят за то, что сделано. Заказчик просит сделать работы под честное слово. А потом – извините, не было в проекте (работы фактически выполнены, а в сметах их нет). Раньше выходили из положения через экспертизу и платили. А теперь кормят обещаниями или говорят: идите в суд. В суд ходить бессмысленно, можно зависнуть там на годы. И потом в бюджетах идут секвестры, платить нечем и не предусмотрено статей на компенсации».

Проблема осознается и «наверху»: недавно Минэкономразвития внесло в Минюст проект поправок в 44-ФЗ, распространяющий предельный срок оплаты выполненного госконтракта в месяц на всех подрядчиков (ранее – только на МСП). Однако, если правоприменение хромало в отношении малого бизнеса, есть большие сомнения, что оно изменится в отношении остальных контрагентов государства даже при изменении регуляторики.

Путь производственного, а тем более инновационного (что сейчас активно муссируется и продвигается), бизнеса в госзаказ в любых форматах – если не путь в никуда, то очень рискованная затея и инструмент, даже в условиях ограничения платежеспособного спроса и рыночных заказов. С одной стороны, это подмена рынка суррогатом искусственного спроса, в средне- и долгосрочной перспективе снижающего уровень конкурентоспособности частного сектора экономики (на госзаказе развить бизнес невозможно, такой бизнес – калиф-на час, он умрет, как только вынуть «иглу»). С другой, аффилированному «малому бизнесу» независимый МСП всё равно тендер в большинстве случаев проиграет. Но даже в случае выигрыша рискует попасть при этом не только в неплатежи (и долго бегать за заказчиком, чтобы «закрыли акт», ибо причин к чему придраться, всегда найдется множество), но и в коррупционную среду и зависимость. Потом – либо суды годами, либо выход со свободного (если его вообще можно так назвать) рынка в «клиенталисткий».