Несмотря на то, что 94-й федеральный закон о госзакупках ввел четкие определения базовых понятий и процедур, в нем осталось много лазеек, о чем свидетельствует антикоррупционная экспертиза, проведенная НИСИПП. О ней рассказывает Николай Смирнов.

Государственные закупки если и не находятся на пике  популярности, то стремительно к нему приближаются. Из круга уполномоченных чиновников и специалистов-экспертов эта тема ворвалась в блогосферу, где заняла активную позицию и сейчас способна оказывать реальное влияние на сделки: вопиющие случаи закупок, благодаря приданию им публичности, действительно отменяются.

Эффект публичного обсуждения коррупции в госзакупках возымел даже количественную оценку, опубликованную 7 декабря в "Ведомостях", в форме «эффекта Навального», а именно: «работа 10 блогеров за 10 лет приведет к тому, что средний россиянин в 2020 г. будет жить не как средний словак сейчас (при темпе роста в 3–4%), а как средний итальянец (при темпе роста в 7%)».

Обсуждается именно коррупционный аспект. Конкуренция, контрактные риски, цены и, наконец, качество поставляемых товаров, работ и услуг интересуют широкую общественность с точки зрения экстремальности коррупционной ситуации.

Президент России Дмитрий Медведев в своем послании 30 ноября 2010 года указал на то, что «ситуация действительно уже вышла за грань разумного», а нецелевые расходы составляют минимум 1 триллион рублей. Однако, ситуация могла быть хуже в разы (6-8 триллионов рублей), если бы в 2005 году не был принят федеральный закон № 94-ФЗ «О госзакупках», заложивший основы конкуренции и равного доступа к рынку государственного и муниципального заказа. Закон установил четкие определения основных понятий, объективные критерии выбора процедур, четкие требования к заказчикам по порядку размещения заказа, исчерпывающий перечень требований, которые заказчик вправе предъявлять. Именно этим законом введен механизм доступа к информации посредством Интернет!

И тем не менее, действующая редакция закона (с последними изменениями от 27 июля 2010 года) далека от совершенства, о чем свидетельствуют результаты антикоррупционной экспертизы, проведенной НИСИПП. Во-первых, закон пестрит формулировками «вправе» в отношении действий госзаказчиков, создавая тем самым широкие возможности усмотрения в контрактных отношениях. Например, часть 11 статьи 9 гласит, что в случае просрочки исполнения поставщиком (исполнителем, подрядчиком) обязательства, предусмотренного государственным или муниципальным контрактом, заказчик вправе(!) потребовать уплату неустойки (штрафа, пеней). Очевидно, что если размер неустойки составляет хоть сколько-нибудь весомую сумму, предоставленное заказчику право, а не обязанность, может стать предметом коррупционного торга.

Во-вторых, закон допускает использование заказчиком процедур, имеющих юридическую силу, но не определенных по содержанию. Так, в соответствии с частью 12 статьи 9 для проверки соответствия качества поставляемых товаров, выполняемых работ, оказываемых услуг требованиям, установленным государственным или муниципальным контрактом, заказчик вправе привлекать независимых экспертов, выбор которых осуществляется «в соответствии с настоящим Федеральным законом». Последнее, однако, не означает, что «настоящим Федеральным законом» определено понятие или критерии независимости экспертов или определен перечень оснований для использования заказчиком такого права. На практике все происходит так: заказчик не хочет расплачиваться по контракту (или делает вид) и просит конкурентов (куда еще независимее) исполнителя оценить качество товаров, работ, услуг. Поскольку результат такой оценки очевиден, возникает предмет для коррупционных переговоров.

Присутствуют в законе и абсурдные формулировки. Например, в части 6 статьи 25 сказано, что участник размещения заказа, который может оказывать влияние на деятельность специализированной организации, не может подать заявку на участие в конкурсе. Отсутствие указания на характер оказываемого влияния означает, что потенциально подавать заявки не может никто, поскольку сам факт участия в государственном заказе не может не оказать влияния на деятельность специализированной организации, иначе деятельность последней просто не будет иметь место.

В-третьих, существует достаточное количество возможностей манипуляции критериями определения победителей торгов, анализ которых — предмет отдельного обширного разбора. Допущение манипуляции обусловлено частью 1 статьи 17, указывающей на то, что результаты оценки заявок на участие в конкурсе по неценовым критериям не подлежат ни плановым, ни внеплановым проверкам.

В-четвертых, часть 4 статьи 30 (для конкурсов) и часть 4 статьи 38 (для аукционов) устанавливает необоснованное и при этом огромное (часто около одной трети от суммы контракта) преимущество для бюджетных организаций по сравнению со всеми остальными, так как предоставление обеспечения исполнения контракта для них не требуется. Таким образом, бюджетные организации часто служат инструментом «снятия пенок» с госконтракта и его переуступке уже реальному исполнителю.

В-пятых, сфера распространения механизма торгов, нацеленного на обеспечение равного доступа участников к госзаказу и улучшение контрактных условий за счет состязательности, необоснованно ограничена. Частью 2 статьи 55 устанавливается целый перечень изъятий из необходимости проведения торгов в пользу административного порядка размещения заказа у единственного поставщика. Кроме заказов, специально определенных поручениями Президента и Правительства Российской Федерации, в этот перечень попало размещение заказа для подготовки спортивных сборных команд Российской Федерации по олимпийским и паралимпийским видам спорта, то есть в сфере, изначально подверженной высокому риску коррупции. То же касается наиболее важных, бюджетоемких и потому привлекательных для коррупционного капитала событий, таких как Саммит АТЭС 2012 года во Владивостоке и Олимпиады 2014 года в Сочи (части 22 и 33 статьи 65 соответственно).

В-шестых, установленные статьей 56.1 особенности размещения заказа в целях энергосбережения путем возможности заключения «энергосервисных» контрактов могут прямо использоваться для отмывания бюджетных средств, поскольку предмет таких контрактов определен весьма расплывчато, установленные особенности процедур допускают массу возможностей для усмотрения.

Наконец, в-седьмых, частью 1 статьи 57 установлено право участников торгов обжаловать действия заказчика в судебном порядке. Но коррупционный сговор между ними может предполагать взаимовыгодные отношения за счет остального общества, то есть третьих лиц, чье аналогичное право обратиться в суд не установлено.