Мы продолжаем беседу с Василием Злынкиным о сегодняшних проблемах предпринимательства, импортозамещения и экономики России в целом.
- Василий Кириллович, а что можно сделать, чтобы конкуренция самозанятых с малым бизнесом в сфере бытовых услуг была более честной?
- Может быть, посмотреть, изучить имеющийся опыт и запретить в каких-то сферах режим самозанятости.
- Такие вот радикальные меры?
- А почему нет? Пусть, например, няни и нотариусы могут регистрироваться как самозанятые, а работники, оказывающие услуги парикмахеров и косметологов – нет. Там ведь, между прочим, должны соблюдаться определённые санитарные нормы, определённый уровень гигиены. А если взять уход ха ногтями, который любят наши дамы, так там вообще могут быть страшные вещи. И здесь, наверное, самозанятых можно ограничить.
Вернутся они в свои салоны, будут работать как наёмные работники. Конечно, они могут уйти в нелегальную экономику.
- Во всяком случае, часть из них – точно.
- Что ж поделать. Но в этом случае их клиенты и клиентки должны сами нести ответственность за все возможные риски. Если вы не хотите делать маникюр в салоне, где ваши пальцы защитят от ультрафиолета, а все лаки, которыми пользуется мастер, сертифицированы, значит вы готовы подвергать своё здоровье опасности, и это будет сугубо ваш риск.
Так что, мне кажется, с одной стороны, нет ничего страшного для общества и для экономики в том, что какая-то часть самозанятых опять уйдёт в тень. Это можно пережить достаточно легко. С другой стороны, я считаю, что для определённых видов деятельности искусственно созданные преимущества для самозанятых нужно, грубо говоря, уполовинить, чтобы микро-бизнес не чувствовал себя обиженным. А пока получается, что для определённых субъектов хозяйственной деятельности созданы наиболее привлекательные условия.
- Василий Кириллович, давайте обратимся к другому вопросу. Вы его чуть упомянули, а теперь поговорим подробнее. Я имею в виду вопрос об импортозамещении.
Очень давно, ещё в середине 90-х годов я разговаривал с одним предпринимателем. Был он научным работником, кандидатом технических наук, небольшую фирмочку создал на основе своей лаборатории, и делали они какие-то приборы, которые всегда ранее закупали за границей. Приборы получались не хуже импортных и дешевле их, но никто не хотел их покупать: люди, принимавшие решения по таким закупкам, были тесно связаны с зарубежными поставщиками.
Как я понимаю, такая ситуация продолжалась очень долго, с рынка исчезли те, кто мог заменять своей продукцией импорт. Возможно ли сейчас это всё исправить, или такие вещи назад не отыгрываются?
- Здесь нужно отметить два очень серьёзных момента. Первый – те компетенции, которые когда-то имелись (допустим, в 80-е годы), за прошедшее с тех пор время утрачены. Посмотрите, к примеру, на авиастроение: у нас ведь были Туполев, Илюшин, Яковлев, Сухой. Они специализировались на разных видах самолётов: большие, среднемагистральные и так далее. Они наш авиационный рынок закрывали. Другое дело, что уже в советское время, когда делались самолёты, пользовавшиеся успехом на международном рынке, то продавали мы практически только отечественный фюзеляж: вся начинка была импортной. Вся авионика, вся электроника закупались за рубежом. Но всё же свои разработки планера, двигателей у нас были.
За тридцать лет работники, создававшие всё это, сначала ушли в челноки, потом состарились, многие уже умерли. Где сейчас набрать людей с компетенциями? Это – нетривиальная задача. У нас, конечно, есть авиационные институты, но, мне кажется, они уже давно перестроились на подготовку экономистов, финансистов, менеджеров и так далее. Может быть, я и преувеличиваю.
Это – первая проблема, но есть и вторая. Конечно, русский Левша – самоучка: он может взять импортную блоху, разобрать её, усовершенствовать и собрать своё. Но есть и такая проблема, как узость рынка.
Когда раньше у нас выпускали самолёты, они выпускались для всего Советского Союза.
- Ещё и для стран народной демократии, и для развивающихся стран Азии и Африки.
- Да, и для них тоже. И это был рынок порядка 350-ти миллионов человек, которые более-менее регулярно куда-то летали.
Теперь осталась практически одна Россия, следовательно, рынок уменьшился более, чем наполовину. Постсоветские государства закупают в основном не российскую технику. И возникает эффект масштаба.
Обычно в экономике эффект масштаба упоминают в положительном смысле: чем больше масштабы производства, тем дешевле продукция. А здесь обратный эффект: рынок уменьшился, соответственно продукт мы можем произвести, но, чтобы производить его по каким-то разумным ценам, надо выпускать 250 самолётов в год. А для нашего рынка нужно не больше 50-ти.
Значит, будем производить их методом ручной сборки.
- И получатся они золотыми.
- Примерно. И такое изделие невозможно продать по таким ценам, даже если бы внешние рынки были открыты.
Значит, государство должно субсидировать производство такой продукции. А мы знаем: когда начинается государственное субсидирование, понятно, что инновации не сильно растут. Во-первых, государственное субсидирование подразумевает постоянные проверки: вы получили на изготовление самолёта столько-то миллионов – извольте отчитаться, как вы их потратили. И, не дай бог, выяснится, что вы, закрывая какую-то нестыковку в сборочном процессе, потратили часть денег, бросили их не на ие цели, на которые они были предназначены, а потом компенсировали это из своих средств. Всё
- коготок попался, значит, и птичке пропасть. Вот здесь я вижу самую большую проблему.
Если мы будем говорить о станкостроении, то современные станки очень дорогие. Чтобы они нормально продавались, их надо выпускать на очень большой рынок.
- На мировой рынок.
- Да. И здесь та же проблема, что с самолётами. Когда-то мы производили станки с ЧПУ (числовым программным управлением-В.В.), но потом их производство прекратилось: стали закупать западную технику.
Допустим, мы возродим сейчас свою инженерную школу. Но рынок в условиях санкций очень узкий. Допустим, мы составим бизнес-план, показывающий, что таких станков, чтобы они были приемлемы по цене для покупателей и рентабельны для производителей, нужно не меньше двухсот. Но для тридцати российских предприятий, занимающихся продукцией, для выпуска которой необходимы такие станки, их нужно всего сорок. А куда деть остальные 160?
- Да, устранение России с ряда мировых рынков – очень серьёзное препятствие для её экономического развития.
- А если в таких условиях идти на мелкосерийное производство, это сразу же поднимает стоимость продукции.
- И это – стандартная ситуация, хоть в самолётостроении, хоть в производстве сложных станков, хоть где-то ещё.
- Разумеется. И здесь я вижу основную проблему.
Компетенции за 5, 7, 10 лет можно восстановить, можно наработать.
- Но для этого тоже нужны от пяти до десяти лет.
- Да, с сегодня на завтра не получится – это понятно. А вот внешний рынок, боюсь, будет закрыт для России на десятилетия.
- Но есть же ещё и дружественные России страны.
- Если говорить, например, о странах БРИКС, то в большинстве товаров, которые мы пока не производим, но могли бы производить и предлагать, они не нуждаются. Среднемагистральные самолёты прекрасно производит Бразилия. Про Китай я вообще не говорю: это фабрика всего мира. Что-то производит ЮАР. Так что на этом рынке нас тоже не очень ждут.
На недружественные рынки нас не пустят, а на рынках дружественных стран та продукция, которую мы могли бы в процессе импортозамещения выпускать и продавать, не нужна.
Беседовал Владимир Володин.