Дина Крылова, Заведующая Проектно-учебной лабораторией антикоррупционной политики и Главный эксперт Института государственного и муниципального управления НИУ "Высшая школа экономики", общественный бизнес-омбудсмен по противодействию коррупции в правоприменении при Уполномоченном при Президенте РФ по защите прав предпринимателей
Коррупция древнее проституции и журналистики
Часть вторая
Мы продолжаем беседу с Диной Владимировной Крыловой. Если предыдущая её часть была в основном посвящена работе Проектно-учебной лаборатории антикоррупционной политики НИУ ВШЭ, то теперь мы переходим непосредственно к проблемам коррупции и борьбы с ней.
- Дина Владимировна, Вы сказали, что особенно большое значение, коррупция имеет для экономики и бизнеса, и, думаю, с этим согласятся все. А вот со словами, что бизнес обществу ничем не обязан, кроме того, чтобы не наносить ему ущерб, скорее всего, многие не согласятся. Тем более, что предприниматель часто представляется активным участником коррупционных взаимоотношений.
Как быть с таким видением проблем коррупции?
- Быть законопослушным – это обязанность перед обществом любого гражданина, любой организации. Правда, у нас есть много неразумных избыточных и устаревших требований, которые сейчас будут устраняться посредством «регуляторной гильотины».
Коррумпировать бизнесмена, заставив его использовать свои властные полномочия против своего же бизнеса, в принципе невозможно: он и без этого – его самый главный бенефициар (в науке это называется принципал).
А вот те, кого он нанимает, уже являются агентами, которые могут злоупотреблять своими полномочиями в корыстных целях - они могут вести себя неэтично, неправомерно, действовать не в интересах владельца бизнеса, а в своих собственных, или, опять-таки не безвозмездно, в интересах третьих лиц. И к бенефициару бизнеса эти действия не будут иметь никакого отношения: он сам будет пострадавшим в таких случаях. И здесь очень важен вопрос этики.
Человек может совершить правонарушение, и это уже – предмет права. Но он может совершить действия, не дотягивающие до правонарушения, но, по своей сути, являющиеся ненадлежащими. И здесь мы говорим о проблемах этики. И, конечно, крайнее нарушение этических норм, когда человек совершает преступление. Но между преступлением и неправомерным поведением есть ещё много градаций. Поэтому, я считаю, вопросы этики выходят сейчас на первый план.
Есть такое понятие «интегрити», оно имеет много значений, переводится как добросовестность, добропорядочность, целостность и прозрачность. Но для нас главное, что интегрити – противоположность коррупции. Это – когда властные полномочия полностью совпадают с публично декларируемыми и поддерживаемыми обществом целями.
Наша власть публично декларирует, что она действует в интересах людей, что все законы принимаются, чтобы обезопасить общество, обеспечить его процветание. Но, если, на самом деле, это делается не в интересах общества, а в интересах какой-то узкой группы лиц, то это уже является неэтичным поведением. Оно может как угодно объясняться, прикрываться какими угодно аргументами, но фактически это уже другие интересы, не общественные, а, допустим, ведомственные. То есть может происходить подмена понятий, когда чиновник начинает считать, что «государство – это я (мое ведомство)».
- Мне кажется, слова о ведомственных интересах нужно объяснить.
- Пожалуйста. Например, ведомству интересно получать под свои полномочия всё большее финансирование, и оно начинает расширять круг этих полномочий, всех пугать, создавать избыточные требования (этим сейчас как раз занимается регуляторная гильотина). Чем больше у ведомства полномочий, чем шире круг требований, которые оно контролирует, и опасность ненадлежащего исполнения которых может создавать риски для общества, тем больше у него финансирования. А когда полномочий неоправданно много, создаются дополнительные коррупционные риски. Когда слишком много, предприниматели фактически не могут все противоречивые требования , тем более, что многие из них уже устарели и идут вразрез с современными технологиями.
Такие требования создают питательную среду для коррупции: можно «вытаскивать из рукава» какие-то требования, абсолютно неприменимые с точки зрения здравого смысла, но формально действующие. И создаётся возможность штрафовать предпринимателя (а штрафы у нас очень высокие), получая премии за большое количество штрафов. При этом создаются условия, при которых предприниматель будет «договариваться», откупаться и так далее. Причём «договаривание» может быть самым разным: начиная с банальной взятки и заканчивая трудоустройством в компанию родственника, «своего» человека или просто некоего лица, на которого будет ежемесячно выписываться заработная плата. О таких вещах нам рассказывают предприниматели.
Конечно, такие действия являются правонарушением, но доказать, что кто-то кого-то взял на работу под давлением, очень сложно, если человек не состоит в родственных отношениях ни с кем из сотрудников проверяющего органа. Но де факто убедительная просьба: возьмите к себе этого человека, и у вас будет меньше проблем – явление, находящееся за пределами этических принципов. А если удастся доказать, что было давление, то это будет считаться правонарушением.
- Дина Владимировна, а как Вы, человек, человек, занимающийся этими вопросами, оцениваете степень коррумпированности в России? Она очень высокая, или ещё можно жить?
- Уровень коррупции у нас высокий, это факт. Но я хочу сказать: многие исследователи, занимающиеся прикладными исследованиями, склоняются к тому, что рейтинги, широко используемые в мировой практике, всё-таки сильно политизированы. Некие институциональные факторы, которые у нас работают в плюс, они просто не учитывают.
- Какие именно?
- Например, то, что у нас некоторые коррупционные риски просто уничтожены такими институциональными решениями, как электронное предоставление государственных услуг. Сейчас вопросы по поводу целого ряда услуг, ранее доставлявших головную боль, сняты. И бизнес, на самом деле, почувствовал, что многие услуги перестали быть проблемой.
Беседовал Владимир Володин.