Коррупция и противодействие ей – одна из актуальных тем в России, причём не только сегодня.

Николай Смирнов достаточно долго и серьёзно занимается этими вопросами. Сегодня мы обсуждаем новый Национальный план противодействия коррупции.

- Николай! Итак, тема нашего разговора – коррупция и план борьбы с ней.

Скажу честно: когда речь заходит о плане борьбы с коррупцией, я почему-то сразу вспоминаю слова нынешнего зам. председателя Госдумы Ирины Яровой о том, что борьба с коррупцией – это борьба с нашим государством. Была у неё ещё в бытность просто депутатом такая реплика, и вот – повысили: значит, самую суть отразила.

- Если более точно, борьба с коррупцией может угрожать государственному суверенитету.

- Я согласен с таким вариантом слов Яровой, но, всё равно, хочу спросить: как можно представить себе борьбу с коррупцией, учитывая мнение Яровой (а она совсем не одинока во власти с таким пониманием проблемы)?

- Если мы внимательно прочитаем последний актуальный план противодействия коррупции, утвержденный в конце июня, то сможем с лёгкой душой и чистой совестью успокоить депутата Яровую, поскольку всё, что там написано, просто не способно подорвать что-либо. И, честно говоря, можно ли назвать этот план «национальным» – это такой риторический вопрос. По факту он окончательно превратился в чисто технический документ. Это – план-график для указанного в нём длинного перечня органов, определяющий продолжение их текущей рутинной работы, которая в целом носит собирательное название: противодействие коррупции. Там в основном перечислены меры по совершенствованию, повышению эффективности, усилению, продолжению и подготовке соответствующей отчетности не позднее установленных сроков.

- Хорошо, но что же мы будем продолжать и усиливать?

- Если коротко, то в плане указано несколько направлений, опять же не новых, а фигурировавших в более ранних планах. Это – совершенствование системы различных запретов, ограничений и требований к государственным и окологосударственным служащим. Это – методическая работа по регулированию конфликта интересов на госслужбе. Это – усиления контроля госзакупок (казалось бы, куда дальше). Это – подкручивание контроля доходов и расходов госслужащих и расширение этого механизма на других лиц, в том числе работающих в госкомпаниях и прочих структурах, имеющих отношение к государству. Это – антикоррупционное просвещение. Это – целый блок вопросов по так называемой коррупции в бизнесе, где нашим ведущим бизнес-ассоциациям предлагается подготовить для Президента предложения о том, как можно привлечь бизнес, то есть чтобы правильные предприниматели помогли наказать неправильных. Есть еще направление по общеправовым вопросам. И последнее направление – это международное сотрудничество: продолжить работу, связанную с участием в международных организациях, занимающихся противодействием коррупции. Что интересно, в последнем пункте не фигурирует Transparency International, которая, на мой взгляд, достигла такой популярности, что ассоциируется с противодействием коррупции в первую очередь, но что-то пошло не так.

- Зачем нам Transparency International? Они же, сам знаешь, с какой коррупцией борются.

- Конечно, это нужно фильтровать и всегда помнить о суверенитете. Тем не менее, в плане есть не менее интересные организации: «Группа государств против коррупции» (ГРЕКО), созданная при ООН, структуры АТЭС, БРИКС, которая, как ни странно, в начале считалась техническим объединением, а сегодня демонстрирует значительную активность и даже в некотором роде претендует на международную субъектность. Еще Международная антикоррупционная академия – это австрийское учебное заведение. И самое интересное – в списке есть Группа разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег и Группа подразделений финансовой разведки «Эгмонт».

- Можно о последней структуре рассказать отдельно?

- Что такое «Эгмонт»? Эта группа объединяет финансовые разведки и занимается, например, сбором и обменом «большими данными» («big data») по отмыванию денег. Фактически речь идёт о создании глобальной базы данных, позволяющих отслеживать, откуда и куда переходят финансовые ресурсы в мире. Это – серьёзная международная инициатива, и, будем честными, именно к такому сотрудничеству можно отнестись настороженно в свете высказывания Яровой.

- У меня возникает такой вопрос: кампанию, направленную против отмывания «грязных» денег, Запад сейчас ведёт, в том числе, в рамках антироссийских санкций…

- Совершенно верно. Видимо, я был не совсем прав, когда сказал, что мы можем полностью успокоить госпожу Яровую.

- Конечно.

- Вопрос в данном случае, действительно, есть, и здесь необходимо пристально следить за деталями. Это настоящая большая игра. Самая первая вещь, на которую необходимо обращать пристальное внимание: не только мы должны делиться данными о наших экономических субъектах, участвующих в создании нашего ВВП. Но и мы должны получать соответствующие сведения от других участников этого обмена «большими данными», чтобы иметь возможность тоже извлекать определённые выгоды из этой деятельности. Не только те, что связаны с общей радостью по поводу уменьшения коррупционных проявлений в мире, но и непосредственную финансовую выгоду.

- Ну, это смотря какую.

- Выгоду от того, что незаконно выведенные из страны, отмытые средства, покидающие нашу экономику, могут быть возвращены назад и даже, не побоюсь этого слова, инвестированы. Это если совсем просто, а в игровом плане – это кто у кого под колпаком и где золото партии, то есть большая политика. Кстати, в экономической науке есть такая «теория игр», которая как раз пытается объяснить, как правильно играть и кто сколько выиграет.

- Это, разумеется, справедливо, но проблемы именно с такими средствами регулярно случаются ещё с 90-х годов, когда не было ни новой холодной войны, ни взаимных санкций, а мы с Западом дружили.

- Правильно. Речь идёт о ресурсах, которые должны работать на нашу экономику. Теоретически, они могли бы стать мощным ресурсом для повышения экономического роста на несколько процентов. Ведь мы этого роста все с нетерпением ждём. Но это – задача международной политики. И здесь наш Президент имеет потенциал, о чём нам говорят все средства массовой информации: где уж Президент силён, так это в международных отношениях. Так что будем надеяться.

- Хорошо. Но из того, что сейчас было сказано, получается весьма печальная картина: извините, граждане, мы, конечно, с коррупцией боремся, мы такие умные и крутые, но боремся, в общем-то, с тенью, с какими-то отвлечёнными вещами.

- Ну, как сказать: отвлечёнными. Это – сложившаяся у нас практика противодействия коррупции: набор мероприятий, который, как говорят на госслужбе, себя зарекомендовал, у него есть много сторонников, противников, но механизм уже доказал свою эффективность, и те, кто его применяют, уже нашли свои выгоды и преимущества – это почти цитата.

- И те, против кого они применяются, тоже?

- Все понимают их «эффективность» по-своему, но, тем не менее, это – сложившаяся инерция. Кстати, план, о котором мы говорим, сам содержит ответ на вопрос об эффективности. В нем Правительству до 1 октября поручено разработать и утвердить методику оценки эффективности планов противодействия коррупции федеральных государственных органов и порядок определения ответственных за противодействие коррупции. А для регионального уровня – методику проведения социологических исследований для оценки уровня коррупции в субъектах Российской Федерации. Понятно, что коррупция в стране складывается из коррупции в регионах, хотя это и не совсем правда.

- Конечно, про федеральный центр забывать не стоит, но коррупция на местах – очень важный фактор.

- Что касается региональной социологии, то практика эта не новая. В 2002-м или 2003-м году такое исследование проводилось совместно с фондом «Индем» и российским отделением Transparency International. Наш институт НИСИПП активно занимался подобными исследованиями в рамках проводившейся в 2006-2010 годах административной реформы (были исследования коррупции в ряде регионов).

- Это я помню.

- А потом в 2011, 2012 годах подобные сплошные региональные исследования проводились по заказу Минэкономразвития России. Так что практика накопилась. Сегодня Планом предлагается следующий механизм: Правительство утверждает методику, а регионы по ней сами проводят исследования своего уровня коррупции. Там даже региональный рейтинг предполагается. Напоминает применявшийся не так давно механизм оценки эффективности региональной поддержки малого бизнеса. Это тоже такая игра своеобразная для губернаторов. Кто как себя оценит.

Что собой представляет эта методика, я уже высказался на нашем сайте и будучи участником публичного обсуждения на портале regulation.gov.ru, но там мнения почему-то не отображаются. В проекте эта методика очень сильно заужена, там фигурируют только отдельные элементы бытовой коррупции, при этом не включено очень многое из того, что составляет существенную часть российской коррупции в целом, например, давно ставшие банальными откаты, не говоря уже о коррупционных иерархиях, сетях и прочих институциональных разновидностях.

- Что ж, весьма показательный момент.

Продолжение следует.

Беседовал Владимир Володин.