Мы продолжаем беседу с Александром Чепуренко о том, что несут российской экономике и обществу взаимные санкции России и Запада.

- Александр Юльевич, мы с Вами остановились на том, что «логика имитации делает неэффективными ни вложения в кадры, ни вложения в научно-исследовательские и опытно-конструкторские разработки». К тому же копирование чужих образцов не развивает собственное техническое творчество.

- Зачем? Сегодня привезли тефлоновую сковородку, а у нас – алюминий, зато его много. И мы точно такое же из алюминия сделали. Сделать то можно, но ни о каком технологическом развитии говорить при этом не приходится.

- То есть Вы не видите никаких перспектив.

- Никаких плюсов от системы закрывания страны от мирового рынка я не вижу. Эти плюсы могли существовать, наверное, в позднем средневековье. Тогда могли сказать: нет чая – и не надо, будем мяту заваривать. Хлопок? А у нас лён есть. Зато у нас много леса, которого хватит, чтобы построить дом и обогреться.

Сегодняшняя экономика так не работает. Сегодня она работает благодаря синергии финансовых рынков, бизнес-ангелов, венчурной индустрии и технологического предпринимательства. Ничего этого в России нет и в таких условиях быть не может. Венчурная индустрия работает вдолгую, а какие тут могут быть долговременные перспективы? Какие горизонты можно выстраивать, не зная, какой закон Дума примет завтра?

- Это да.

- Финансовые рынки у нас довольно слабые. Сейчас они будут обескровлены поддержкой «мамонтов», оказавшихся под санкциями.

Куда ни ткни, везде слабовато получается.

- Зато поддержим динозавров – авось не вымрут.

- Да, именно так.

- Хорошо: всюду слабовато получается. Но что же делать в таком случае? Если лягушка хочет спастись, она должна взбить сметану до масла, чтобы оттолкнуться от твёрдой поверхности и выпрыгнуть на волю.

- Что делать? Я бы, например, санкции какие-то ассиметричные вводил, если уж мы не можем иначе и считаем, что только так не потеряем лицо. Я не знаю какие, но не те, которые должны ещё существующую замочную щель законопатить с нашей стороны.

Безусловно, нужно сделать всё необходимое и возможное для привлечения высококвалифицированных специалистов. Очень сложно, но необходимо обеспечение прав на интеллектуальную собственность. Скажем честно: какие зоны вы ни создавайте, но, если бизнес, пусть не американский, пусть китайский или индийский, знает, что всё, сделанное им здесь, может быть моментально скопировано и украдено, конечно, никто сюда не придёт.

Безусловно, ни в коем случае нельзя отзывать российских студентов из зарубежных вузов. Тем более, что отзывать некуда: у нас по разным направлениям подготовки от 2 – 4-х до 12 – 15-ти приличных вузов на всю страну. Куда приедут эти студенты? Кто их будет учить и чему? Каких специалистов вы получите потом?

Да, многие выпускники зарубежных вузов останутся там, но кто-то же вернётся. Вернётся со знаниями, со связями, и это, безусловно, окажет положительное воздействие на экономику. А если отозвать их сегодня из, условно говоря, Империя колледж и предложить учиться в Мухосранском рыбно-стоматологическом институте… Ну, можно, конечно, отозвать, вот только какие квалификации они там приобретут?

И, конечно, законопачивание щёлки со своей стороны – это то, что государство делает сейчас в интернете.

- Что касается борьбы с Телеграммом, то я, хотя им никогда не пользовался, попал под раздачу.

- Да, я читал Ваш пост об этом. Всё это кошмар, конечно, потому что пока у нас остаются контакты на человеческом уровне, пока худо – бедно остаются какие-то культурные обмены и возможности общения в сети для граждан разных стран. И какая-то гать, по которой можно, где пройти, где на брюхе проползти, сохраняется. Но, если вы это всё постепенно будете обрезать, то это кончится полной катастрофой. Мы себя полностью герметично законопатим изнутри.

- Так, может быть, на это и делается ставка?

- Наверное. Но Вы помните очерк про семью, которая в тайге жила?

- Лыковы? Помню.

- Вот они там жили, как 200 лет назад.

Конечно, можно жить и так. Но странновато это.

- Так мы же всё вспоминаем «светлое» советское прошлое. А там не было ни интернета (компьютеров тоже), ни мобильных телефонов… Был обычай ночью слушать Би-Би-Си, но и это было далеко не для всех.

- Странно такое существование считать идеалом для XXI-го века.

Я уже не говорю о том, что необходимо понимать следующее: если последние ниточки, связывающие нас с мировым академическим пространством, мировым культурным пространством, мировым бизнесом будут отрезаны, то, как угодно – на досках, на плотах, на санях, на аэростатах та российская интеллектуальная элита, которая у нас ещё есть, уедет.

- Пожалуй.

- Стране придётся иметь дело не только с сокращением физических ресурсов, которые можно попытаться каким-то образом возместить, но и с невосполнимыми интеллектуальными потерями.

Россия проходила это уже не один раз за последние сто лет. И ещё раз, боюсь, она может не выдержать: мы превратимся в какую-то очень дикую страну с очень низким интеллектуальным уровнем населения, повысить который станет невозможно. Ведь те, кто мог бы это сделать, наверное, уедут.

- В смысле интеллектуальных потерь страна пережила эмиграцию (и даже высылку) учёных и деятелей культуры после революции, серьёзную волну интеллектуальной эмиграции после открытия Горачёвым границ, ряд других волн. Но ведь как-то пережила, хоть и с большим трудом, с огромными, порой невосполнимыми потерями.

- Мы знаем, что в последние три года наблюдается то, чего не наблюдалось с середины 90-х годов. Где-то к 96 – 97-му году основная волна эмиграции из России пошла на убыль и много лет была минимальной. Но в последние 3 – 4 года мы видим новый всплеск.

- Да, называется цифра 300 тысяч в год, или около того.

- Понимаете, в чём дело: у Салтыкова-Щедрина есть сказка про мужика…

- Который двух генералов прокормил.

- Но может быть ситуация, когда «мужиков» уже не останется. Прокурора и следователя никто не прокормит. Придётся им друг друга есть.

- Ну, в сказке Салтыкова-Щедрина, пока генералы мужика не нашли, они тоже готовы были съесть друг друга.

- Если власть не понимает даже того, что хоть какой-то слой, который будет её кормить, должен существовать, и у него должны быть мало-мальские условия для нормальной жизни, значит, этого слоя скоро не останется. Они сами друг друга поедят, и на этом всё закончится.

- Какие радужные перспективы. А если под кормящим слоем подразумевать малый бизнес, то это – перспектива не слишком далёкого будущего. Видел я перед самыми праздниками в Тверской области места снесённых палаток, торговавших продовольствием. Одну из них, торговавшую молочными продуктами, мы очень любили.

- Перспективы, прямо скажем, не розовые.

Правда, я думаю, что ситуация начнёт довольно быстро шататься: в условиях санкций, которые, видимо, не последние, пирог начнёт резко сокращаться. И представителям элиты, привыкшим к определённому денежному потоку и определённому уровню жизни, придётся заняться каннибализмом.

- Так они им уже занимаются.

- Здесь главное другое: смычка элит за спиной верховного может прекратиться. И тогда может выясниться, что ресурсов для поддержания в ручном режиме мира в элитах не остаётся.

- Но в этих условиях малый бизнес не сыграет уже вообще никакой роли: не для него эти игрища.

- В этих условиях не сыграет. Вот, если всё грохнется, и значительная часть населения вынуждена будет кормиться самостоятельно, как этот было в начале 90-х годов, их будут спасать малый бизнес и самозанятость.

- И опять поедут российские женщины с клетчатыми баулами в Турцию.

- Да, В Турцию, в Польшу, в Китай. Люди будут что-то покупать, что-то продавать, что-то чинить. Понятно, что при названных обстоятельствах эта волна опять пойдёт вверх.

Но мы же понимает: это совсем не тот бизнес, который является драйвером экономического роста. Это – самообеспечение, это делается от нужды. Это – не бизнес от достатка.

Тем не менее, народ как-то выживет, опыт есть. Просто мы окажемся отброшенными на сколько-то лет или десятилетий назад. А мир не стоит на месте, и каждая такая российская «загогулина» ещё дальше отодвигает нас от фронтира. И если раньше мы хотели догнать Португалию, то в этом случае придётся догонять Нигерию или Колумбию.

Конечно, Россия не пропадёт, и народ русский не пропадёт. Голь на выдумки хитра, начнётся какая-то бартерная экономика, пойдёт какой-то промысел, какая-то торговлишка. Но всё это мы проходили и после военного коммунизма, и в начале 90-х. Опять прикажете проходить то же самое в 20-е годы XXI-го века? Это – не самая оптимальная траектория развития.

Беседовал Владимир Володин