Власти страны признают, что нашей экономике нужна новая модель развития. На различных встречах бизнеса и власти обсуждают многочисленные предложения экспертов, но пока они далеки от воплощения. Для начала нужно перестать витать в облаках и взглянуть правде в глаза, считает вице-президент Национального института системных исследований проблем предпринимательства Владимир БУЕВ
— На этой неделе проходит девятая Неделя российского бизнеса, организованная Российским союзом промышленников и предпринимателей. В этом крупном событии принимают участие бизнесмены со всей страны, а также представители правительства и Федерального Cобрания РФ. В рамках Недели идет обсуждение экономической ситуации в стране. Владимир Викторович, как ее оцениваете вы?
— В новейшей истории России в основном рентабелен был тот бизнес, который прямо или косвенно связан с добычей и переработкой полезных ископаемых. Он уже обрастал остальными секторами и стимулировал если не их развитие, то рост. В период повышательных скачков цен на нефть и газ в страну активно шли иностранные инвестиции, они окупались, это было выгодно. Но когда цены на энергоресурсы рухнули, ухудшилась ситуация в смежных и несмежных отраслях и в потребительском секторе. В нашей стране цены на нефть и газ влияют на все.
Если мы посмотрим на сектор малого и среднего бизнеса, то увидим сильное проседание. Дело в том, что сектор МСП очень мобилен и чувствителен к сигналам внешней и внутренней среды. Мы наблюдаем, что бизнесмены стараются серьезно сократить издержки своего производства. Например, сокращенная рабочая неделя получила более широкое распространение, чем обычно. Раньше ее использовали в основном на промышленных предприятиях. Теперь этим способом сократить издержки и избежать увольнения персонала пользуются даже в гостиничном бизнесе, хотя раньше для данной отрасли это было совсем нетипично.
Как следствие, у людей расширяется спектр вторичной занятости (в экономической науке есть такое понятие — «вынужденные предприниматели», в данном случае я бы говорил о вторично занятых поневоле). Эти процессы происходят в Москве, Подмосковье и в ряде крупных городов страны.
Пожалуй, небольшой рост наблюдается только в сельском хозяйстве. Но эта сфера экономики растет из-за отсутствия конкуренции со стороны западных производителей, которым перекрыли доступ на наши рынки. Отечественные аграрии в текущей ситуации получают дополнительный доход, а простые россияне — повышенные цены и большую инфляцию. В долгосрочной перспективе это снижение мотивации на развитие и технологическое обновление сектора. Очевидно, что в условиях неконкурентной экономики и отсутствия разнообразия становятся востребованными даже низкокачественные продукты. Например, раньше один вид отечественной картошки или другого продукта питания продавался за одну цену и был в одной категории. А теперь, когда у него стало меньше конкурентов, он продается дороже и подается потребителям как премиум-продукт, хотя его качество не изменилось.
В сложившейся ситуации прибыль получают предприятия, ориентированные на экспорт, пусть даже рублевая себестоимость их продукции растет, а в долларовом эквиваленте — снижается. Следовательно, они стали более конкурентоспособными на внешнем рынке. Например, стала лучше продаваться за рубежом продукция российского металлопроката.
— Какие перспективы в сложившейся ситуации имеются у Тверской области?
— У каждого региона есть своя стартовая позиция. Причем она стартовая в каждый конкретный момент. Все мы помним Алису в Зазеркалье: «Приходится бежать со всех ног, чтобы только остаться на том же месте, а чтобы попасть в другое место, нужно бежать вдвое быстрее». Остановился — отстал, и это уже новая стартовая позиция. Нужно искать свои конкурентные преимущества и развивать их, интегрируя ресурсы. В текущей ситуации, нравится нам это или не нравится, для развития экономики региона нужно аккумулировать ресурсы разного рода — федеральных программ, региональных возможностей власти и бизнеса. Вот один пример. В России худо-бедно, но запущен процесс поддержки моногородов с целью диверсифицировать их экономику и создать если не точки роста, то хотя бы точки стабилизации. Ровно так же запущен и начал реализовываться механизм так называемых территорий опережающего развития (ТОР).
Выскажу некоторые предположения, которые могут быть реализованы в вашем регионе: в Тверской области есть несколько населенных пунктов, которые относятся к моногородам первой категории, где, на взгляд специалистов нашего института, можно развивать ТОР. Так, поселок Великооктябрьский специализируется на стекольной промышленности (завод «Востек»), тут нет других развитых видов деятельности, кроме связанных со стекольной промышленностью, разве что охотхозяйство «Русское раздолье». Мы считаем, что можно реализовать большой проект на его основе.
Город Кувшиново специализируется на производстве бумаги и картона (Каменская бумажно-картонная фабрика). На этой территории, на базе колхозов «Заря Коммуны», ТОО «Бор», ТОО «Кувшиновское», возможно создание сельскохозяйственного ТОР со специализацией на животноводство.
Основа экономики поселка Жарковский — это деревозаготовка и деревообработка (ООО «Жарковский ДОК», Жарковский лесхоз). Поселок Спирово знаменит своим стекольным заводом (ООО «Индустрия», ООО «ВИП Гласс»). В Спирове можно создать ТОР по пищевой промышленности на основе хлебокомбината и молокозавода.
При организации ТОР рентабельность проектов для инвесторов, помимо налоговых льгот, может быть дополнительно повышена благодаря привлечению федеральных мер поддержки — субсидий на объекты АПК от Министерства сельского хозяйства РФ в размере 20% затрат, заключения СПИК производственными компаниями в смежных отраслях, не вошедшими в ТОР, работой с Фондом развития промышленности для получения льготных займов под 5% годовых в размере до 500 млн рублей и так далее. В качестве инвесторов проектов по созданию ТОР могут выступить потенциально заинтересованные организации — якорные предприятия в моногородах и крупный бизнес в смежных отраслях. Наш институт готов помочь в реализации таких проектов на территории Тверской области. Надо только работать в этом направлении, ибо под лежачий камень вода не течет…
— Ваш институт уже много лет проводит мониторинг настроений в среде МСП. О чем сейчас говорят предприниматели?
— Если до 1997-1998 годов бизнесмены просили у государства поддержку, то, начиная с того периода, большинство предпринимателей начали говорить о том, что им не нужна помощь государства. Они хотят, чтобы им просто не мешали работать — не увеличивали налоги и социальные сборы, не чинили препятствий постоянными проверками контролирующих органов, которых, увы, меньше не становится. Сейчас уже упор делается на внеплановые проверки, ведь на плановые ввели «мораторий». С каждым годом эти настроения в бизнес-среде становятся все более явными.
А что касается способов государственной поддержки, то в России за последние годы создано огромное количество инструментов, больше, чем в любой стране мира. Но работают ли они на практике? По нашим оценкам, увы, нет. А все потому, что эффективно выбирать тех, кто получит средства, наше государство не умеет, а часто бывает, что эти деньги на практике не доходят до бизнеса, а оседают в различных коррупционных схемах.
— Сейчас на государственном уровне обсуждают варианты экономической модели, которая поможет России выйти из кризиса. Так, Столыпинский клуб разработал программу «Экономика роста», предложив провести денежную эмиссию — выпуск в обращение новых денег, который приводит к увеличению всей денежной массы в обращении. В свою очередь, Российский союз промышленников и предпринимателей не поддерживает эту идею, предлагая развивать уже существующие формы государственной поддержки. Как вы прокомментируете это предложение?
— Члены «Столыпинского клуба» говорят, что эмиссия никак не отразится на уровне инфляции. Но весь российский опыт показывает, что это не так. Как только происходит эмиссия дополнительной ликвидности, то, как правило, она попадает на биржу, где ее превращают в доллары и евро, что играет против нашего рубля. Дело в том, что деньги в стране есть и сейчас, просто банкиры, крупные инвесторы и даже население боятся тратить их.
Обратимся к статистике Центрального банка РФ. По его данным, сбережения населения в рублевых и валютных вкладах периодически растут. Все мы замечаем, что как только происходят крупные колебания на валютном рынке, люди бегут скупать электронику, бытовую технику и другие товары. Многие приобретают даже по три-четыре телевизора впрок. Значит, деньги в заначке у определенной группы населения есть! Конечно, не у всех, в стране большое расслоение между бедными и богатыми, и сбережения имеются далеко не у каждого жителя России.
Сейчас вся страна использует выжидательную позицию и тратить деньги не спешит. Как бы это парадоксально ни звучало, но потенциальные российские инвесторы в стране есть и средства у них есть, но тратить их они, как и население, боятся.
Приведу пример из практики моих коллег. Они рассматривали возможность создания туристического кластера на одной из территорий опережающего развития. Многие российские и локальные инвесторы готовы были вложиться в проекты. Было заключено множество протоколов о намерениях на общую сумму несколько десятков миллиардов рублей.
В свою очередь, местные чиновники взяли на себя конкретные обязательства. Все стороны поставили свои подписи в соглашении о намерении, но сейчас многое вязнет в согласованиях и схемах.
— Как вы думаете, в чем причина подобного поведения инвесторов и чиновников, ведь стране как никогда нужны новые бизнес-проекты?
— Я думаю, что предприниматели и инвесторы боятся не только не отбить вложенные средства, но и просто потерять свой бизнес. Как показывает статистика «Деловой России», которую в одном из своих выступлений приводил Президент РФ Владимир Путин, на предпринимателей по-прежнему заводят большое количество уголовных дел. Да, не все они доходят до суда, но бизнесмен, не имеющий возможности вести свое дело, как правило, теряет его. Вот люди и боятся что-то делать, проявлять инициативу. Это характерно для нашей страны в целом и, конечно, негативно отражается на нашей экономике.
— Получается, что мы живем в стране взаимного недоверия?
— Точно подмечено. Приведу свежий пример, иллюстрирующий эту мысль. Премьер-министр РФ Дмитрий Медведев недавно заявил, что надо легализовать деятельность граждан, занятых в теневом секторе экономики (по разным оценкам, это от 15 до 30 млн человек). Премьер предложил их регистрировать и три года не брать никаких налогов и сборов. И тут же Минтруд РФ выходит с предложением увеличить социальные сборы для индивидуальных предпринимателей. В нашей стране большинство ИП — это, по сути, самозанятые люди. Они обеспечивают работой себя и, может быть, еще двух-трех человек.
А ведь все прекрасно помнят, к чему привело резкое двукратное увеличение этих фиксированных социальных платежей для ИП в 2013 году. Напомню, что количество индивидуальных предпринимателей в стране за год сократилось на 500 тыс. человек! Многие или закрыли свой бизнес, или ушли в тень.
И вот теперь Минтруд РФ предлагает стране наступить на те же грабли. В ведомстве подсчитали, сколько средств дополнительно получит бюджет страны, если его инициатива будет воплощена в жизнь. Но эксперты понимают, что на практике этого не случится. Напротив, можно ожидать очередной резкой волны сокращения ИП. И как верить государству, когда чиновники разных уровней сначала говорят одно, потом другое, а затем третье? Понятно, что никто на эти заявления внимания особо не обращает. Как будет на самом деле, все прекрасно понимают.
Приведу еще один пример. Сейчас во многих городах России, в том числе в Твери, сносят как отдельные ларьки, так и целые мини-рынки. Одновременно с этим Министерство промышленности и торговли РФ говорит о том, что нужно развивать этот вид бизнеса. Где же логика? Муниципалитеты же говорят, что они таким образом наводят порядок. Но ведь это можно сделать разными способами! Я уверен, что предприниматели, как в Москве, так и в Твери, были готовы выполнить все разумные требования властей, чтобы сохранить свой бизнес, но им не дали выбора!
Пострадал не только бизнес, но и население. Так, в районе Москвы, где я живу, всегда было много круглосуточно работающих продуктовых палаток и киосков, которые пользовались спросом у населения. И, кстати, рядом с ними всегда было чисто. А теперь после 23.00, когда закрываются сетевые магазины, мне и другим жителям района просто негде купить продукты.
Если смотреть на ситуацию в целом, то в нашей стране виден четкий тренд — огосударствление экономики с одновременным сжатием частного сектора. С каждым годом вклад государственных предприятий в ВВП все выше и выше, причем даже в разрезе отраслей. Для примера можно привести банковский сектор, в котором до сих пор идет зачистка. Лицензии в основном отзывают у небольших частных банков. В итоге идет укрупнение и без того мощных государственных банков, через которые идут финансовые потоки страны.
— Недавно прозвучало предложение ввести мораторий на покупку госкорпорациями и госкомпаниями частных активов. Как вы его оцениваете?
— Это нормальное предложение. Нормальное — это достаточно условно для существующих условий, когда практически невозможно повлиять на системные изменения. Для сравнения можно привести Мексику, которая тоже использует экспортно-сырьевую модель экономики. В этой стране, если государственная компания, допустим, торгует нефтью, то она не будет скупать компании из других секторов. В нашей стране это, увы, практикуется.
— Министерство труда и социального развития России подготовило новую редакцию законопроекта о введении дополнительного вида обязательного социального платежа для бизнеса. Ведомство предлагает страховать занятых на частных предприятиях от возможной невыплаты зарплаты в случае разорения компании. Для этого предпринимателям придется платить дополнительный страховой взнос в Фонд социального страхования РФ. Сумму нового платежа в Минтруде пока не раскрывают, но обещают «представить методику его расчета» после того, как бизнес и граждане обсудят саму идею нового платежа. Как вы относитесь к этому предложению?
— Идеи о создании различных страховых фондов в России муссируются и реализуются уже более десяти лет. Давайте возьмем для примера саморегулируемые организации (СРО), которые накопили страховые фонды, наполняемые их членами. Но не всегда они используются так, как задумывали законодатели. Посмотрите на то, как работает Пенсионный фонд России. Уже несколько лет из него изымают часть платежей, которые мы, работающие люди, туда перечисляем. В правительстве страны это называют «заморозкой», но все прекрасно понимают, что это конфискация, и никто эти деньги туда не вернет. Пенсионные баллы в реальности ничего не решают. Люди будут получать пенсию в том размере, в каком у государства будет возможность ее платить.
Теперь вернемся к идее дополнительного платежа в Фонд социального страхования. Так, руководство Роснефти заявило, что у компании нет рисков обанкротиться, поэтому данный сбор с них брать не стоит. Это первый сигнал, что многие компании, в первую очередь государственные, исключат из этого списка. Все, конечно, равны, но есть первые среди равных. Значит, если такое решение вдруг примут, платить придется более слабым предприятиям и компаниям. И совершенно непонятно, кто будет пользоваться теми миллиардами, которые в итоге будут накоплены. Я думаю, что этот платеж не будет эффективен, а станет очередной обузой для бизнеса.
Василий СТЕКЛОВ