- Итак, Андрей Александрович, мы остановились на том, что рядовые граждане тоже должны нести ответственность за свои политические поступки. В частности за то, кого они выбирают.
- Конечно. Ведь будь у нас сейчас полноценные свободные выборы, кто пришёл бы к власти? КПРФ или ЛДПР. Или тот же Удальцов. Он, конечно, несколько честнее, но в плане политики вряд ли будет сильно отличаться от правоверных коммунистов.
- А может прийти к власти и Стрелков.
- Совершенно верно. При нынешних настроениях именно так. И здесь я хотел бы остановиться на таком интересном моменте: каковы на самом деле причины того, что в своё время неожиданно возникла стремительная, не совсем понятно за счёт чего ставшая колоссальной, популярность Владимира Путина?
С одной стороны нам объясняют: вот, мол, вторая чеченская война, успешно выигранная, когда он только стал премьером. Да, безусловно, этот фактор имел место. Но, на мой взгляд, очень существенный момент, который недооценивался, был связан с тем, что Путин уже в сентябре 1999 года заявил о необходимости разработки Стратегии развития России до 2010 года и инициировал создание Центра стратегических разработок (ЦСР) для решения этой задачи. На самом деле это был очень сильный шаг, который затем реализовался в «программе Грефа» и ряде других наработок.
Фактически впервые с начала 1990-х годов первое лицо в государстве задумалось о долгосрочных перспективах страны. Все программы, которые писались до того, начиная с программы Явлинского «500 дней», были краткосрочными. Что такое 500 дней? Это – полтора года.
Проблемой же любого серьёзного бизнеса в то время было печальное обстоятельство – правительство что-то рассчитывало на горизонте одного года. В лучшем случае – полутора лет, в худшем – нескольких месяцев. Никакой серьёзный бизнес не может в таких временных рамках осуществлять инвестиции и планировать своё развитие.
И тут – некий сигнал, что власть, наконец, задумалась о долгосрочных перспективах.
Причём тогда ведь ещё не было, как сейчас, никаких резервов – ни нефтяных, ни всех остальных. Зато возник эффект «длинного взгляда».
А теперь этот «длинный взгляд» потерян абсолютно. И начал он теряться ещё раньше, поскольку Концепция долгосрочного развития до 2020 года (КДР), написанная и принятая ещё до кризиса 2008 года, уже была сказкой о построении коммунизма в одной отдельно взятой стране. В ней были все правильные слова про модернизацию, диверсификацию, инновации и т.д., были сформулированы амбициозные цели (в логике «догнать и перегнать») и сроки их достижения, но не было никакой привязки к реальным механизмам, к реальным ресурсам. То есть отрыв от реальности начался уже тогда. И сейчас этот процесс продолжается.
- Андрей Александрович, мне кажется, что сейчас многим людям хочется, чтобы им толково объяснили, что и главное – почему происходит в стране. Что и почему вокруг них творится. И что может быть дальше. Кто это скажет?
- Понимаете, если искать возможные точки, где что-то может произойти, может начаться какое-то движение, то стоит вспомнить о Клубе-2015, который возник в конце 1998 года и был очень активен в 1999 году. Там был проект «Сценарий для России». Это было ещё до появления Путина на политическом Олимпе, тогда был Примаков, а затем Степашин.
Причём было понятно, что Примаков вряд ли станет новым лидером, поскольку он был уже очень немолодым человеком. И члены этого клуба (а это были владельцы успешных средних компаний и российские том-менеджеры западных фирм), ещё не зная, кто будет новым лидером, попытались показать не только элитам, но и обществу возможные сценарии будущего, а также факторы, определяющие выбор между ними. И они очень красиво сделали этот проект: они сделали набор сценариев, к составлению которых привлекались не только эксперты, но и реальные люди из бизнеса и из госаппарата (не только федерального, но и регионального уровня).
Надо сказать, что специфика таких практиков, принимающих реальные решения, в том, что они куда лучше чувствуют реальное положение дел и гораздо более прагматичны, чем эксперты. Эксперты очень часто идеологизированы и слишком уверены в своей правоте, но при этом они не несут ответственности за реализацию своих предложений. И что было важно в работе Клуба-2015 – то, что они попытались выйти на необходимые прагматические решения через привлечение людей, занимающихся реальным делом.
Эксперты же выступали скорее в роли медиаторов и переводчиков, способных облечь эти идеи «практиков» в адекватную и понятную форму.
Среди сценариев, разработанных Клубом-2015, было три наиболее вероятных. Причём они не только описали эти сценарии аналитически, но и пригласили трёх журналистов, включая Александра Кабакова, который в своё время написал повесть «Невозвращенец», и попросили их прописать эти сценарии в виде повестей. Всё это было издано одной книгой, которая висит на их сайте до сих пор. Книга была издана тиражом 100 тысяч экземпляров. Это для России довольно большой тираж.
- Даже очень большой.
- И весной – летом 1999 года они сделали роуд-шоу по городам России с целью презентации этой работы. Чтобы люди увидели, какие есть возможности и варианты, и потом уже сами определились. И не случайно эти люди из Клуба-2015 были затем востребованы в ЦСР.
- Но это было 15 лет назад. А что сейчас?
- У меня есть ощущение, что средний бизнес вновь может стать определённой средой, способной сгенерировать новый «образ будущего», - но при взаимодействии с другими продвинутыми социальными группами и при помощи экспертов.
Есть ещё любопытный момент: в 1990-е годы был период, когда люди из бизнеса в рамках интервью с экспертами довольно откровенно говорили о своих проблемах. С началом 2000-х (даже в самом конце 1990-х), со всеми сюжетами про корпоративные захваты и тому подобное, фирмы стали закрываться: получить доступ на предприятия стало гораздо сложнее. А парадокс последних лет в том, что фирмы снова начали говорить. И это не крупный бизнес, который предпочитает демонстрировать политическую лояльность, а именно средние фирмы. Их уже достала окружающая среда.
- Конечно.
- Но эти люди, которые сами себя сделали, у которых есть деньги и которые на своем уровне понимают, что делать дальше, испытывают проблемы в консолидации. Вторая группа – это региональные элиты. Парадокс в том, что ещё до кризиса 2008 – 2009 года, до всех инициатив 2010 – 2011 годов с попытками улучшения делового климата в регионах уже был феномен Калуги. Тамошний губернатор Артамонов без приказа сверху попытался создать условия для привлечения инвесторов – действуя при этом вопреки логике системы. И сейчас Калуга уже не одна – есть Ульяновск, где тоже начали что-то делать ещё до кризиса 2008 – 2009 года и очень хорошо прошли через тот кризис. Сейчас в этой же категории есть Тюмень. С приходом на губернаторскую должность Гордеева многое стало меняться к лучшему в Воронеже. И хотя таких губернаторов не так много, их пока можно пересчитать по пальцам двух рук, по моему личному ощущению, позитивная экономическая динамика, какое-то движение вперед будет идти именно через такие продвинутые регионы.
Так что, на самом деле, у нас нет альтернативы децентрализации. Пока система государственного управления сейчас выстроена так, что она глушит любую инициативу, не санкционированную прямо с самого верха. Но сам факт масштаба страны и её разнообразия приводит к тому, что при всей унификации процессов принятия решений в госаппарате, при всех искаженных стимулах и при коррупции, которая никуда не делась, есть точки, где что-то происходит, где есть позитивные сдвиги, есть люди, на которых можно опираться. Это вот такие элементы оптимизма в завершение.
Беседовал Владимир Володин.