Среди всевозможных пессимистических прогнозов развития кризиса в отечественной экономике не так часто звучат ответы на главный вопрос: что же делать в данной ситуации, чтобы выйти из кризиса с наименьшими возможными потерями.
С вопросом: «Что делать?» мы обратились к известному эксперту, главному научному сотруднику ОАО «Межведомственный аналитический центр» Юрию Симачеву.
- Юрий Вячеславович! У нас закончился очень сложный год, и начался год новый, о котором говорят, что он будет ещё сложнее.
Многие известные эксперты, например, бывший вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин, уверяют, что кризис, который начался в предыдущем году и продолжится в этом, будет отличаться от предыдущих кризисов и по остроте и по длительности. Если власти не приступят к немедленным реформам, а будут продолжать делать ошибки, нас ждут отрицательные результаты экономического роста в ближайшие два – четыре года, а, может быть, и больше.
Что всё-таки происходит с Вашей точки зрения?
- Здесь можно согласиться с коллегами: мы столкнулись с серьёзным кризисом. Этот кризис связан с накоплением проблем по широкому кругу развития российской экономики. И, к сожалению, по этим проблемам не были реализованы достаточные и целостные решения. Поэтому всё и перешло в такую тяжёлую и острую форму.
К тому же тяжесть нынешнего кризиса связана с тем, что в одну точку сошлось несколько проблем, связанных и трендами в развитии российской экономики, и с особенностями мирового развития, и с определёнными недостатками в системе государственного управления.
- Юрий Вячеславович! Есть ведь причины и «причины». Допустим, с борьбой арабских стран с американской сланцевой нефтью, так болезненно отразившейся на нашей экономике, мы ничего сделать не можем.
- Не можем.
- Но недостатки госуправления – это наше внутреннее дело. И говорится о них весь постсоветский период истории России (а до этого говорилось о недостатках советской системы госуправления). Но воз и ныне там.
Как Вы считаете: этот кризис заставит что-то делать в этом направлении? Или мы опять попытаемся его пережить, ничего не меняя?
- Понимаете в чём дело: я уверен, что кризис точно заставит что-то делать. Более того, я уверен, что часть предпринятых мер будет содержательной и полезной.
В чём я не уверен: в том, что эти меры будут соответствовать какому-то одному стратегическому выбору. И дело не только в том, что есть разные группы интересов, одни из которых отстаивают одни подходы к управлению экономикой, другие – другие. Причём и у тех, и у других групп есть достаточно серьезные аргументы в пользу того или иного подхода.
Проблема не в том, что мы можем найти признаки мер, связанных с антагонистическими подходами и взглядами на то, как должна развиваться экономика. Она в том, что, если мы не делаем стратегический выбор, то взятые по отдельности правильные и позитивные меры вместе начинают соответствовать нескольким стратегическим альтернативам. И возникает некая конкуренция, сумятица в сигналах для бизнеса в плане того, как будет развиваться экономика, по каким направлениям. И эта сумятица наиболее болезненна в период кризисов.
Мы про это говорили неоднократно: в кризис предсказуемость развития очень низкая, а для инноваций, для каких-нибудь серьёзных модернизаций, для технологических изменений очень важным аспектом является согласованное изменение на уровне множества хозяйствующих субъектов. И если при этом сигналы, исходящие от государства, множественны и противоречивы, то бизнес не начинает чувствовать, к чему стремится государство, какую модель развития оно выбирает.
Я опять же не говорю про некие политические развилки, связанные с выбором той или иной модели экономики – чисто рыночной или связанной со строительством госкапитализма. Я не об этом – я о выборе технологического облика будущей экономики, о выборе секторов, которые будут составлять основы конкурентоспособности российской экономики. Я об этом.
- А у нас сейчас больше спорят о другом. Например, о ручном управлении экономикой.
- Спор о том, полезно или вредно ручное управление, он – для ограниченного круга ценителей важен. Здесь вопрос скорее своевременности и уместности. О разумности в объемах применения того или иного подхода. Ведь иногда во всех странах можно найти признаки ручного управления, по крайней мере, определённых консультаций с крупным бизнесом и тому подобного.
Я говорю о другом: мы до сих пор, увы, не определились с перспективным обликом экономики. С тем, что в будущем будет определять её возможности развития, условия развития российского общества. А когда этой определённости нет, либо картина слишком множественная, бизнес теряет понимание, к чему стоит стремиться. Пропадает хоть какой-то воодушевляющий эффект для молодежи, потому что ей надо понимать, на какие вызовы сможет отвечать российская экономика, какие задачи она сможет решать и так далее.
Мне кажется, что такой реалистичной стратегии развития не хватает. Не функциональной, а больше уже тематической, предметной.
- Юрий Вячеславович, но ведь у нас присутствует такой момент, как фантастический разрыв между произносимыми правильными речами, принимаемыми неплохими решениями и воплощением этих речей и этих решений в жизнь. Уже появилась шутка: сколько людей пропало в промежутке между словом и делом.
Президент говорит: мы не будем повышать налоги. И тут же вводятся местные сборы. Название другое, суть та же.
- Я это всё понимаю, но, согласитесь, я уже пытался сказать, что в период любого кризиса обостряется борьба за ресурсы. И в этих условиях очень сложно выстроить в отсутствии некоего стратегического образа той экономики, того общества, к которому мы должны идти в своём развитии, последовательную политику.
На каждом обсуждении, в ходе каждого совещания могут приниматься локально эффективные решения. Но при этом они окажутся малоэффективными и мало результативными, если их рассматривать в цепочке. А цепочка может возникнуть только тогда, когда у нас есть хоть какие-то стратегические представления о том, куда мы движемся. И эти стратегические представления должны быть консенсусными, они должны разделяться достаточно широким кругом стейкхолдеров, государственных и, что ещё важнее, - не государственных. В эти представления должны поверить представители всех групп. Если же нет веры, то и говорить о чем.
Мне кажется, что в период кризиса действиями людей и групп интересов в значительной степени движет именно вера. Да, есть сопоставление доверия к тем или иным странам, группам, отраслям, технологиям, но это – скорее вера, нежели реальное знание. Ведь среда очень динамично меняется, и сами по себе перспективы не ясны.
- Что касается последнего названного Вами пункта, то, по-моему, наши перспективы сегодня совершенно не ясны.
- Это не только у нас. Это – проблема многих стран. У нас же скорее возникла проблема отсутствия обсуждения достаточно высокого уровня, посвященного долгосрочному развитию страны и его перспективам.
Ведь как только доходит до распределения каких-либо ограниченных ресурсов, найти какой-то консолидированный взгляд в будущее, какой-то единый подход крайне сложно. Каждый просто стремится получить свою часть, пусть и на решение вполне рациональных задач. Но какая-то целостность пропадает.
Поэтому я глубоко уверен, что в таких кризисных условиях нужно вновь начинать говорить о некоей стратегии долгосрочного развития. И нужно её обсуждать. Само по себе обсуждение подобных стратегических вопросов очень важно: стороны приходят к пониманию необходимости компромиссов сейчас, чтобы добиться самого существования этих стратегических перспектив. И это очень важно.
Причём важно не то, что появилась какая-то стратегия, какие-то очередные программы: «2020», «2030». Дело не в этом. Дело в том, чтобы собралась некая достаточно значимая группа игроков, государственных и не государственных, которые всерьёз попытались бы между собой договориться о том, как они представляют себе будущее экономики. С позиции отраслей, с позиции технологического развития, с позиции роли частных инвесторов, с позиции отношений с другими странами. И это, с одной стороны, способствует укреплению взаимного доверия, с другой стороны, позволяет хотя бы немного удлинить горизонт планирования для всех. И самое главное – создание нового партнёрства для движения к определённой стратегической перспективе.
Без этого всё слишком сосредотачивается на том, чтобы поделить текущие ресурсы. А это очень вредно, поскольку сразу начинают расходиться позиции.
Окончание следует.