Мы продолжаем беседу с Николаем Дмитриевичем Хальченей о проблемах малого бизнеса, отношениях его с государством и общественных организациях, представляющих его интересы.

- Итак, Николай Дмитриевич, Вам не понравилась политика «Опоры России», и Вы приняли участие в создании новой предпринимательской организации.

- А кому это может нравиться? Посмотрите на разнообразных деятелей, севших на потоки, которые были малому бизнесу предназначены, я фамилии сейчас называть не буду. У одного обнаруживаются акции ремонтного завода, совсем не малого. У другого где-то какие-то преференции. Люди, в первую очередь, искали чего-то для себя. Они решали свои проблемы.

- Я не так хорошо знаком с «Опорой», но несколько раз бывал на каких-то крупных мероприятиях «Опоры» в Доме предпринимателей. И эти мероприятия производили на меня очень странное впечатление. Вот на трибуне Сергей Ренатович Борисов. О его выступлениях говорить не приходилось, поскольку основной их рефрен был: «А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо». После него на трибуне появлялся Корочкин и бросал в зал: «Коллеги! Нас грабят! Это – разбой!». Следующим там оказывался Иоффе, объяснявший, что «здесь вот, конечно, нехорошо, зато вот тут терпимо». А потом слово получал представитель правительства (я точно помню Андрея Шарова, бывшего тогда в Минэкономразвития руководителем профильного департамента) и говорил: не бойтесь, мы поможем, мы поддержим. Зал шумел и никого не слушал.
В фойе ходили толпами предприниматели из регионов, с которыми я беседовал, брал у них интервью. Они жаловались: у нас на бизнес давят вовсю, а вот у соседей, вроде бы, меньше.
Но самое отвратительное, что это не кончается: давление продолжается, и никого защитить они не могут. Сейчас той же «Опоре» показали место, арестовав по фантастическому обвинению зампреда правления Павла Сигала.

- Да. И Вы знаете, почему я с Хандриковым? Потому что он никогда не делал все, в первую очередь, для себя. Он всегда пытался кого-то защитить.
Я понимаю, человеческую природу не отменишь: рыба ищет, где глубже, человек – где лучше. Но если ты себя провозгласил борцом за права других людей, так не позорься. А у нас все федеральные, региональные, местные защитники малого бизнеса ищут теплое место для себя. Они становятся прокладкой между администрациями и бунтующим малым бизнесом. И задача их – смягчать недовольство. Они, в первую очередь, помощники администрации, а для малого бизнеса они выторговывают копейки. И власть понимает: чтобы поддерживать их авторитет в бизнес-среде, им надо давать возможность что-то делать, чтобы потом этим козырять: я вот это сделал. А «это» в принципе не имеет никакого экономического обоснования.
Возьмите историю с кассовыми аппаратами, которые обязаны иметь все, кто на вмененном доходе. Сколько может стоить кассовый аппарат? Это же калькулятор с принтером. А у нас с рынка выгнали всех, кто производит дешевые кассовые аппараты, их теперь для нас выпускает только военное производство: извольте их покупать по 15 – 18 тысяч рублей. Откуда такие безумные цены? А у них большие социальные расходы, так что мы должны оплачивать дома отдыха для их сотрудников. И другого выхода нет – все закрыто и заблокировано.
Чекисты подсуетились: защищенная кассовая лента по 9 тысяч. И менять ее необходимо каждый год. Кто нас от этого защищает?
Что делали наши защитники, когда сносили палатки в Москве? Хоть к чему-нибудь призвали?

- Николай Дмитриевич, чтобы к чему-нибудь призвать, надо быть уверенным, что за тобой пойдет тысяч сто человек, и власть увидела, что это – действительно, массовое недовольство. Пойдут ли сто тысяч человек это недовольство демонстрировать?

- Навряд ли. Не так мы воспитаны. Все нам по фигу.

- Вы заговорили о бизнесе в Москве. Только что в столице проводился международный урбанистический форум. В связи с этим наши СМИ опубликовали целый ряд материалов, связанных с проблемами нашего главного мегаполиса. И вот было помещено интервью с американкой, специалистом по окраинам и пригородам. Так она заявляет: или Москва начинает развивать свои пригороды, или она задыхается полностью. При этом помянула и необходимость развивать в окраинных районах бизнес. А есть специалисты, рекомендующие слить город и область. Была ведь такая лужковская идея, против которой насмерть стоял Громов и которая в каком-то смысле претворяется в жизнь.

- Что касается объединения и его результатов для бизнеса. Московская область тоже очень неоднородна. Возьмите кольцо городов у МКАД: Мытищи, Реутов, Балашиха, Дзержинский, Люберцы – дорогу переехал и сразу попал в другой город.
У меня родственники уехали в Мытищи. У них производственный бизнес – они занимаются искусственным камнем: делают столешницы, подоконники и много еще чего из полиэфирного материала с крошкой типа искусственный мрамор. А в Мытищах арендовать производственные помещения дешевле, чем в Москве, они туда и переехали. В столице, с ее стоимостью аренды, энергоресурсов и так далее, производство – вещь тяжелая. В области все куда дешевле.
Если объединятся Москва и область, если будут введены единые правила и тарифы, им придется, видимо, ехать дальше, в соседние области. Так что не всем все будет хорошо.
С другой стороны, я понимаю, Москву не сравнишь ни с Калугой, ни с Тверью, ни с Тулой, где люди имеют пенсию 6000 рублей. 12000 в Москве и вдвое меньше в подмосковных городах – это за гранью добра и зла. Мы пережили 90-е годы, когда баррель стоил 9 долларов, и другими пенсии быть не могли, но сейчас же он по 100 баксов.
А ведь были бы те же пенсии побольше – запустился бы оборотный механизм. Я считаю, что экономику страны спасли не Гайдар с Чубайсом, а челноки. Это они запустили товарно-денежные отношения в мертвой экономике. Люди своим энтузиазмом, на своем горбу, рискуя иногда даже жизнью, разоряясь, забросили в страну товар. И тогда рубль, наконец-то, стал восприниматься, стал цениться, стал мерой труда и стоимостью товара.
И вот, вместо того, чтобы поставить челноку памятник, отошедшие от стресса 90-х чиновники размазали этого челнока, поскольку, забрав в руки административные рычаги, стали его экономическими конкурентами. Те потоки, которые открыли челноки, те ниши, которые они создали, заняли ушлые люди с властными рычагами. А челноков уничтожили.
И сейчас это же происходит с оставшимся малым бизнесом. Происходит потому, что чиновники стали участниками бизнес-процессов, а независимые предприниматели для них – конкурентная среда. А что делать с конкурентом, когда у тебя в руках все рычаги? Загнать его надо туда, куда Макар телят не гонял, чтобы освободил территорию и не мешался. Они это и делают, тем более, что не понимают: уничтожая малый бизнес, также, как фактически уничтожают пенсионеров, они рубят сук, на котором сами сидят.
Правда, ресурсная экономика штука такая: идут ресурсы на экспорт, а лишние люди просто не нужны. Балласт нужно скидывать за борт.

- Вот прочтут нашу беседу серьезные люди и скажут: о чем это они?

- О судьбах родины нашей.

- На самом деле, конечно, о них. Вопрос в том, кому это сейчас нужно.

- В том-то и дело. Вот были мы на конференции по оценке регулирующего воздействия. И смотрю я: мой ровесник, очаровательнейший человек Владимир Маслаков полон энтузиазма. Весь он в этом ОРВ, в «умном регулировании», видит цель, серьезно к этому относится. А я думаю: зачем старому, отжившему свое самолету двигатель от какого-нибудь «Боинга»? Да разорвет его этот двигатель на части. Да, приняли закон об ОРВ, но оно ведь для системы, как пятое колесо в телеге. Не с этого надо начинать. И ведь когда придет время его вводить по-настоящему, нужно будет совсем другое ОРВ, а это уйдет в никуда.
Это в настоящей свободной и конкурентной экономике ОРВ – вещь естественная и необходимая. Там есть настоящая борьба с монополизмом, там прозрачные процедуры, и там ОРВ на своем месте.
Здесь же ничего этого нет, здесь о конечном потребителе, о независимом производителе никто не думает. Ведь и «Опора» имела свои задачи, да только стала не защитником, а хосписом для малого бизнеса.
И когда мы создавали движение «За честный рынок» и пытались создать хотя бы маленькую альтернативу «Опоре», нам стали вставлять палки в колеса. А мы провели большой митинг на Пушкинской площади против 102-го закона, мы тогда отстояли царицынский радиорынок. И вот проводили пресс-конференцию в Независимом пресс-центре, так «Опора» обзвонила все СМИ, что у них в тот же день пресс-конференция, увела у нас очень многих корреспондентов и объявила, что это они протестуют против 102-го закона. И в те годы мы, будучи их конкурентами, заставляли ту же «Опору» шевелиться и что-то делать. Но нас начали прессовать, Хандрикова довели до разорения, и все заглохло.

- Но, если ничего не делать, в один прекрасный момент все может просто взорваться.

- Да, конечно. История нас этому неоднократно учила. Честно говоря, все, что творится вокруг, это – безнадега, хотя я по жизни и оптимист.

Беседовал Владимир Володин