(Из материалов VII международной научной конференции
"Модернизация экономики и государство", 4 - 6 апреля 2006 г.)

Низкая интенсивность изменения юридических границ фирмы является одним из парадоксов развития переходных экономик в современной институциональной теории [Murrell, 2005]. Один из вариантов разрешения этого парадокса состоит в следующем: пересмотр границ фирмы в переходных экономиках происходит, причем достаточно активно, в форме включения российских предприятий в объединения, основанные на акционерных связях (известные в том числе как бизнес-группы). Модернизированный вариант компаний в российской промышленности возникает именно в рамках бизнес-групп [Паппэ, 2005].

Однако чтобы интерпретировать объединение предприятий в бизнес-группы именно как процесс становления новых фирм, необходимо ответить на несколько вопросов, которые до сих пор остаются в литературе дискуссионными [Авдашева и др., 2005]. В их числе вопросы о непосредственных стимулах создания бизнес-групп, о развивающейся модели собственности и контроля внутри групп, о механизмах принятия решений внутри бизнес-групп. Создаются ли холдинги как элемент реализации бизнес-стратегий или как движение навстречу пожеланиям органов власти? Развивается ли внутри бизнес-групп эффективная система корпоративного управления, позволяющая осуществлять внешний контроль? Происходит ли внутри групп централизация полномочий, в особенности - в области принятия финансовых решений? Развиты ли внутри бизнес-групп сетевые механизмы взаимодействия или преобладают иерархические методы принятия решений?

В данном докладе использованы результаты интервьюирования руководителей 822 АО в 64 регионах РФ, проведенного весной и летом 2005 г. в рамках совместного исследовательского российско-японского проекта ГУ-ВШЭ и университета Хитоцубаши (Токио). Использованная анкета включала много вопросов, посвященных принадлежности предприятий к бизнес-группам, стимулам присоединения к группам, механизмам принятия решений на предприятиях, финансовому положению и действиям по модернизации производства. Обобщение ответов респондентов на эти вопросы в ряде случаев позволяет непосредственно оценить стимулы присоединения предприятий к группам (по крайней мере, по субъективной оценке их руководителей), развивающуюся модель собственности, степень централизации принятия решений и роль согласования решений внутри группы.

Среди 822 респондентов, 323 представляют собой предприятия, входящие в корпоративные объединения (далее для простоты – холдинги), из них 44 выступают головными компаниями холдингов. Доля предприятий холдингов в общей численности на 10 процентных пунктов превышает данные, полученные в обследованиях начала десятилетия, проведенных в ГУ-ВШЭ [Ясин (ред.), 2004], однако соответствует результатам, полученным в самые последние годы [Всемирный банк, 2004]. Судя по данным выборки, интенсивность корпоративной интеграции повышалась вместе с экономическим подъемом и достигла своего максимума в 2002 г., за которым последовало снижение числа предприятий, присоединяющихся к холдингам. Можно предполагать, что к настоящему моменту потенциал процесса перераспределения собственности и контроля над приватизированными в середине 1990-х предприятиями с помощью корпоративной интеграции близок к исчерпанию.

Холдинги занимают большую долю в численности занятых и выпуске топливно-энергетического комплекса, черной и цветной металлургии, химической и нефтехимической промышленности и отрасли связи. В большинстве отраслей (исключение в данной выборке составляют предприятия легкой и пищевой промышленности) в холдинги входят более крупные предприятия. Холдинг в рамках обследования включает 25 предприятий (стандартная ошибка среднего = 3,25), средняя доля предприятий-респондентов в численности занятых холдинга составляет 0,35 (стандартная ошибка среднего = 0,02). Большинство холдингов по-прежнему представляют собой «таинственный остров» [Бендукидзе, 2003], включая, помимо производственного ядра, юридически самостоятельные предприятия, обслуживающие основной вид деятельности. Торговые предприятия в составе холдингов отметили 38,4% респондентов, предприятия транспорта – 30%, банки – 9,3%, страховые компании – 7,4%, финансово-инвестиционные компании – 16,7%, аудит и консалтинг- 13,9%, научно-исследовательские организации – 22%. Только 35% респондентов отметили отсутствие в составе холдинга подобных предприятий.

1. Стимулы к формированию холдингов: адаптация к рынку или лучшая переговорная позиция в отношениях с властями?

Оценка феномена российских холдингов и их влияние на развитие российских рынков во многом зависит от того, является ли создание холдинга результатом частной инициативы или соответствующих действий органов государственной власти. В свою очередь для создания холдинга в результате частной инициативы важно, каковы источники преимуществ этой организации компании – являются ли ими более высокая конкурентоспособность продукции, или, например, расчет на повышение переговорной силы в отношениях с государственными структурами.

О субъективной оценке стимулов присоединения к холдингам можно судить по ответам респондентов на два типа вопросов: кто выступал инициатором присоединения к группе и какие выигрыши получило предприятие. Среди инициаторов включения предприятия в холдинг главную роль играют собственники холдинга (отметили более 40% респондентов). Однако в 1/3 случаев инициатива исходила и от частных собственников предприятий. В то же время органы исполнительной власти играли сравнительно скромную роль в качестве инициаторов корпоративной интеграции, и практически ничтожную – для сделок, заключенных после 1999 г (только 7 из 190 предприятий, вошедших в холдинги начиная с 1999 г. указали на инициативу органов власти). Исключение составляют компании топливно-энергетического комплекса и отрасли связи.

Выигрыши предприятий от принадлежности к холдингам связаны преимущественно с лучшей адаптацией к рыночной среде, улучшением положения на рынках продукции, а также получением доступа к инвестициям в противоположностям выигрышам, возникающим благодаря специальным отношениям с органами исполнительной власти различного уровня... Больше половины респондентов указали на выигрыши, связанные с лучшим маркетингом производимой продукции. Практически такая же часть отметила выигрыши, связанные с инвестициями и использованием новых технологий. На третьем месте по важности стоит защита от недружественных поглощений, а на четвертом – улучшение переговорной позиции в отношениях с органами власти (приблизительно каждое пятое предприятие). Оценка выигрышей компаний демонстрирует некоторые отраслевые особенности: лучший маркетинг чаще других отмечали предприятия пищевой промышленности, мотив защиты от недружественного поглощения – предприятия топливно-энергетического комплекса и промышленности строительных материалов. Для предприятий этих же двух отраслей оказались актуальными выигрыши от улучшения переговорной позиции в отношениях как с федеральными, так и с региональными органами власти. Наконец, выигрыши от возможности выхода на мировой рынок существенно чаще других отмечали предприятия лесной, деревообрабатывающей и целлюлозно-бумажной промышленности и химической промышленности.

Таким образом, большинство холдингов, в особенности – активно поглощавших предприятия начиная с 1999 г., - представляют собой объединения, возникшие по частной инициативе, внутри которых выигрыши предприятий связаны с типичными источниками конкурентных преимуществ на развивающихся рынках. Полученные данные позволяют рассматривать холдинги как проекты частного бизнеса, реализуемые для повышения конкурентоспособности, и не стимулируемые непосредственно действиями органов власти.

2. Модели контроля: внешняя собственность или частные предприятия?

Интерпретация роли холдингов во многом зависит от того, выступают ли они формой развития модели внешней собственности, или же в рамках холдингов функции собственников и менеджеров по-прежнему совмещены, и они представляют собой разновидность, по классификации Долгопятовой Т.Г., «частных предприятий» [Долгопятова, 2001].

Результаты опросов показывают, что объективно в рамках бизнес-групп в большей степени развита модель внешней собственности и элементы рынка контроля, нежели в рамках автономных предприятий 1).

Примечание: в скобках указано число респондентов, ответивших на соответствующий вопрос.

Хотя доля компаний с контролирующим собственником в выборке в принципе высока (и превышает результаты, полученные в рамках более ранних обследований, что указывает на продолжение процесса концентрации собственности в российской промышленности в последние годы), доля подобных компаний среди входящих в группы предприятий заметно выше. В то же время ситуация наличия, помимо контролирующего, собственника, располагающего блокирующим пакетом, менее характерна для входящих в интегрированные структуры компаний, что является важным свидетельством концентрации контроля. Смена собственника на предприятиях холдинга в последние четыре года происходила чаще.

На предприятиях холдингов крупные собственники активно участвуют в управлении заметно реже, генеральный директор реже является акционером. Доля крупных внешних акционеров в советах директоров на предприятиях холдингов заметно выше, а доля менеджеров – ниже.

Однако сравнивая характеристики предприятий и холдингов в зависимости от того, отметили ли респонденты участие собственников в управлении (Таблица 2), мы увидим, что около 1/3 холдингов в выборке близки по своим характеристикам к частным предприятиям. Эта группа холдингов включает меньшее число предприятий, причем предприятий меньшего размера. В состав таких холдингов существенно реже входят финансовые организации, а структура собственности предприятий очевидно смещена в сторону менеджеров. Респонденты этой группы реже отмечают высокую роль совета директоров и председателя совета директоров в принятии решений, что вместе с другими характеристиками может служить индикатором низкого спроса на инструменты корпоративного управления.

Таким образом, российские холдинги неоднородны, и лишь в части из них – хотя судя по нашей выборке, в существенной части, - развивается модель внешней собственности.

3. Принятие решений: иерархическая или сетевая координация?

На протяжении последнего десятилетия богатство организационных форм в российской промышленности создавало разные представления о механизмах принятия решений в российских группах. В литературе представлены полярные точки зрения: принятие как стратегических, так и оперативных решений в группах централизовано [Долгопятова, 2004], в российских группах преобладает децентрализованное принятие решений. В первом случае мы могли бы однозначно говорить о группах как новых компаниях и расценивать централизацию полномочий как свидетельство возникновения новой фирмы, во втором случае следовало бы рассматривать российские группы как тип сетевых объединений или стратегических альянсов.

Ответы респондентов не подтверждают ни первой, ни второй точки зрения. Только в каждом третьем холдинге централизованы стратегические решения, и в каждом восемнадцатом – оперативные решения. Место принятия стратегических решений статистически значимо зависит от того, участвуют ли крупные собственники предприятия в управлении. Это наблюдение можно интерпретировать двояко: либо как влияние широких полномочий руководителей на российских предприятиях, либо как результат совпадения собственников предприятия и холдинга. Степень централизации стратегических решений связана с числом предприятий в холдинге: чем больше число участников холдинга, тем выше роль головной компании (собственников холдинга) в принятии решений.

…

Исследователи российских предприятий традиционно отмечают существенную роль взаимодействий сетевого типа, в некоторых случаях – унаследованных от советского периода. Влияние сетевых объединений на положение предприятий оценивалось как положительно [Moers, 2000], так и резко отрицательно [Gaddy, Ickes, 1998]. В любом случае роль сетевых взаимодействий в развитии российских холдингов нуждается в точной оценке. В рамках опроса сделана попытка оценить масштабы взаимодействия между собственниками предприятия, с одной стороны, и различными группами заинтересованных лиц, с другой, с помощью специальной группы вопросов.

Данные ... показывают, что хотя входящие в группы предприятия чаще согласуют свои стратегические решения с различными «влиятельными группами», однако масштабы такого согласования слишком скромны. Значительная доля респондентов - 69%, принадлежащих к автономным предприятиям, и соответственно 57% входящих в холдинги указали, что никогда не согласуют стратегические решения ни с одной из влиятельных групп. Большая частота согласования решений на входящих в холдинги предприятий, скорее всего, объясняется их большими размерами.

Обращает на себя внимание, что свыше 2/3 принадлежащих к группам респондентов никогда не согласуют свои стратегические решения и с членами холдинга. Предварительно можно заключить, что в рамках холдингов взаимодействия «сетевого типа» играют сравнительно скромную роль.

Таким образом, ответы респондентов не подтверждают мнений о значительной централизации решений на уровне головных компаний холдингов, но в столь же малой степени данные говорят о развитии в рамках холдингов активных сетевых взаимодействий.

Список использованной литературы:

Авдашева С.Б., Голикова В.В., Долгопятова Т.Г., Яковлев А.А. 2005. Крупные новые компании («бизнес-группы») в российской переходной экономике: состояние проблемы в экономической литературе. Препринт ГУ-ВШЭ WP1/2005/09.

Бендукидзе К.А. 2003. Концепция реструктуризации и ее воплощение на предприятиях ОМЗ. Российский журнал менеджмента.1 (1): 137-144.

Всемирный банк. 2004. Собственность и контроль предприятий. Вопросы экономики,8: 4-35.

Долгопятова Т.Г. 2001. Модели и механизмы корпоративного контроля в российской промышленности (опыт эмпирического исследования). Вопросы экономики (5): 46-60.

Долгопятова Т.Г. 2004. Собственность и корпоративный контроль в российских компаниях в условиях активизации интеграционных процессов. Российский журнал менеджмента, том 2 (2): 3-26.

Паппэ Я.Ш. 2005. Российский крупный бизнес: смена субъектности в 2000-2005 гг. Тезисы доклада на семинаре ЦЭФИР 22 июня 2005 г.

Ясин Е.Г. (ред.). 2004. Структурные изменения в российской промышленности. М.: Изд-во ГУ-ВШЭ.

Gaddy C., Ickes B. 1998. To Restructure or Not to Restructure: Informal Activities and Enterprise Behavior in Transition, William Davidson Institute Working Paper Series, WP 134.

Murrell P. 2005. Institutions and Firms in Transition Economies. In: Menard C., Shirley M. (eds.) Handbook of New Institutional Economics. Kluwer Academic Press.

Moers L. 2000. Determinants of Enterprise Restructuring in Transition: Description of a Survey in Russian Industry. Post-Communist Economies 12 (3): 307-332.

Полный текст доклада в приложенном файле (doc-формат, архив rar)