- Как Вы думаете, какое время нужно России, чтобы дойти до европейского уровня?
- Вы знаете, проблема в том, что процесс бесконечен. В европейском сообществе тоже очень много явлений, которые становятся предметом дискуссии. Единственно, что я хотел бы отметить, говоря о разнице, может быть, даже психологической: Россия все время съезжает на уровень конкретизации. Очень часто российские чиновники требуют, чтобы им дали формулу, которую можно универсально использовать. В европейском сообществе главным является дух – общее направление. А как ты это делаешь – это уже индивидуальное дело каждого.
Возьмем общую концепцию – товар должен быть безопасным. Никто не говорит, что именно должно быть безопасным – он должен быть просто безопасным и все. И хотя кажется, что это – абстрактная категория, на самом деле, она конкретная: ясно, что нельзя, например, допускать травм, но как ты этого добьешься, - это твое дело.
- А у нас хотят получить инструкцию?
- Да, причем очень четкую.
В Америке, например, другая крайность: пытаясь обезопасить себя от судебных исков, они пишут для пользователей подробнейшие и порою смехотворные инструкции. Это не анекдот: кошку нельзя сушить в микроволновке – это правдивая история.
И здравый смысл тут уступает место страху, что тебя привлекут к ответственности, если хоть чего-то не будет в инструкции. Как только это есть в инструкции, ответственность переходит к потребителю: он был предупрежден.
Что же касается других проблем: да, конечно, есть коррупция, мы все это знаем. Но, мне кажется, тенденция все-таки позитивная. У меня создалось впечатление, что даже за время, пока идет наш проект, есть какое-то движение. Я думаю, что процесс идет. Я всей душой за вступление России в ВТО. Я считаю, что это благо.
- А Вы уверены, что это благо?
- Да. Знаете, в экономике есть краткосрочные перспективы, и есть перспективы долгосрочные. Очень часто то, что хорошо в краткосрочной перспективе, потом оказывается очень болезненным: вы потратите деньги сейчас, а на что жить потом.
- Но я разговаривал с рядом экспертов, считающих, что со вступлением в ВТО все обстоит как раз наоборот.
- Я считаю, что у всех страны, которые (у меня есть опыт жизни и работы в целом ряде стран) вступили в ВТО, первоначальный результат (тот самый – краткосрочный) может быть болезненным для отдельных отраслей. Но это же все – процесс. Не может быть так, что завтра страна станет членом ВТО, и все сразу изменится. Те же тарифные барьеры: дается семь или двенадцать лет - как ты выторгуешь, как договоришься. И производители знают, что их барьер будет падать на полпроцента каждый год: значит надо принимать меры, снижать свои затраты. Так что, я считаю: Россия должна быть членом ВТО. Вопрос в том – на каких условиях.
Но это уже другой и очень конкретный вопрос. Он конкретен для каждой отрасли, и надо торговаться, надо бороться за свою страну. Это – бизнес. Это – торг.
- Это – торговля на уровне договоров с отдельными членами ВТО или это торговля с самой организацией при приеме?
- Есть определенные нормы, которым каждая страна должна подчиняться, вступая в ВТО. Если посмотреть на историю стран, вступивших в эту организацию, то мы видим, что это позитивно.
В экономике не бывает так, чтобы все было хорошо. Конечно, кто-то страдает, какие-то целые отрасли могут страдать, безработица может увеличиться. Но, с точки зрения макроэкономики, без ведомственных интересов, это – позитивный процесс. И надо смело идти, и надо торговаться, не подписывая все, что тебе дают на подпись.
А сама тенденция неотвратима, и мне кажется, это понимают люди, работающие в министерстве экономического развития.
Я жил в Великобритании, где очень много говорят о том, что Евросоюз не нужен. И приводятся доводы: английский фунт сейчас очень крепок, а евро скачет. Н что бы Англия сейчас была без Евросоюза? Я думаю, это было бы очень плохо. И Англия потеряла оттого, что вступила в Евросоюз довольно поздно. Лучше оказаться в начале процесса, чем где-то в конце.
Сейчас поднимается вопрос о дальнейшем расширении Евросоюза. В идеале это расширение должно охватить весь мир. Когда мы говорим про европейскую интеграцию, существует определенная концепция: создаются такие наднациональные структуры, как Евросоюз. Они ставят барьеры, из-за которых происходит удорожание продукции. Вы знаете, что вся сельскохозяйственная продукция, идущая в Евросоюз из-за его пределов, облагается пошлиной и становится дороже. В целом европейцы платят в два раза больше за ту же пшеницу или масло, чем если бы они свободно покупали их в той же Аргентине.
- Но это же тарифы, которые поддерживают европейских производителей.
- Да, причем все понимают, что это плохо: 40% бюджета Евросоюза уходит на поддержку сельхозпроизводителей. По-моему, это ужасно. Эти деньги могли быть использованы куда лучше. Но в сельском хозяйстве это - вопрос преемственности: человек не может перейти из сельского хозяйства в промышленность – это сложный процесс. К тому же в сельском хозяйстве существуют факторы, не зависящие от человека – погода, например. Так что, возможно, сельское хозяйство стоит поддерживать, но, разумеется, не доводя это до абсурда. Нельзя содержать сельское хозяйство только потому, что это красиво.
Объединение стран приводит и к явно положительным последствиям: сейчас в Европе никто уже не говорит о безопасности, как раньше. Нет требований опираться только на собственные силы.
- В России наоборот – постоянно звучат такие призывы.
- Что значит опора на свои силы? Мы помним, как автомобили целиком выпускались на одном заводе. Что это были за автомобили? Сейчас все больше применяется международное разделение труда, которое к тому же делает менее возможными конфликты между странами. Чем больше Запад зависит от России, а Россия от Запада, тем лучше будут отношения.
Почему невозможна сейчас война между Францией и Германией? Да потому, что они очень тесно связаны экономически. И экономические интересы напрямую влияют на политику этих стран. Они понимают, что вместе лучше: еще Давид Рикардо сказал, что вместе лучше, чем отдельно.
Это справедливо и для отношений России и Евросоюза.
Беседовал Владимир Володин