Мы продолжаем беседу с Юрием Симачевым.
- Юрий Вячеславович, как я понимаю, вы выделили все то, что связано с возрастанием роли НДС, во второй вопрос.
- Да. Что касается того, что существенная роль будет отводиться НДС, и он будет играть чуть ли не основную роль в наполнении бюджета, то можно сказать следующее. Собственно говоря, НДС всегда играл существенную роль, в том числе и, прежде всего, в наполнении федерального бюджета.
Действительно, судя по экспертным оценкам, здесь есть определенные резервы, связанные с тем, что реально НДС у нас собирается не в полном объеме. То есть сохраняются фирмы, связанные с лжеэкспортом, и к оформлению ставки НДС под льготные товары. У нас ведь по ряду товаров НДС составляет 10%.
Мне кажется, что здесь есть определенные резервы по улучшению собираемости НДС. Они не очень значительны, но есть. Я надеюсь, что НДС никто повышать не будет, и даже предполагаю, что, все равно, на определенном этапе весьма вероятно, что он будет еще несколько снижен, но при этом будет ликвидирована льготная ставка. И тогда возможность каких-то махинаций с уменьшенной ставкой исчезнет.
- Но уже сейчас налоговые службы стремятся не возмещать экспортный НДС, и арбитражные суды зачастую их поддерживают. По этому поводу даже было специальное письмо, составленное судьями московского арбитражного суда: как не вернуть НДС на более-менее законных основаниях.
- Да, это инициатива и даже политическая самостоятельность налоговой службы. Мне кажется, что это не имеет отношения к тому, что предлагает Минфин. Вы ведь понимаете: безо всяких указаний Минфина они этим уже занимаются. Ведь правда?
- Да.
- Они же начали этим заниматься не после того, как Минфин предложил свою методологию формирования ненефтегазового баланса бюджета России. Эта уже достаточно давняя практика налоговых органов. В этом году она просто приобрела особый размах в связи с тем, что, естественно, уровень возмещения НДС существенно возрос. Прежде всего, это связано с капитальными затратами. Раньше НДС по капитальным затратам можно было вычитать только после того, как они были завершены и объект был принят, а сейчас это можно делать сразу.
Причем такой всплеск происходит только в первый год, когда вводится новая схема, потом все выравнивается. Но ФНС испугалась такого резкого роста возврата НДС и сокращения этой части поступления налогов. Ведь известно, что налоговая служба и ориентировалась, и продолжает ориентироваться не на нормальную собираемость налогов, а, на самом деле, на план. То есть надо, чтобы был объем, и не важно, за счет чего этот объем выполнен: за счет проволочек со стороны налоговой службы по возврату кому-либо каких-то налогов или за счет штрафов, налагаемых на компании, или еще как-то.
Эта - ориентация на план, причем прямо в течение года. А ведь, скорее всего, люди везде разумные, они понимают, что потом суды признают, что они не правы, что деньги все равно придется вернуть. Но время будет выиграно. И этот вал возврата, который возник в этом году, перейдет на следующий год. Они, можно сказать, сглаживают таким образом какой-то кассовый всплеск.
Это, конечно, неправильно. Но, с другой стороны, когда вводятся какие-то налоговые изменения, они тут же должны более четко оцениваться, высчитываться, и соответственным образом должны меняться задания для той же налоговой службы.
Я считаю, что эти процессы независимы друг от друга: то, что предложил Минфин, и то, что делает сейчас налоговая служба. Конечно, возможно, что при введении системы двух бюджетов, если, условно говоря, план для налоговой службы будет установлен в рамках ненефтедолларового бюджета, то у нее будет серьезный мотив по любым налоговым новациям, связанным с облегчением налогового бремени для бизнеса, придираться и задерживать проведение каких-либо выплат. Будь это льготы по расходам на исследования и разработки: там тоже можно придраться. Или консалтинговые исследования, или, действительно, НИОКР. Начнутся вопросы: принимать это к учету, или не принимать. Если возможно, то существенным образом станут задерживать возврат НДС. Наверняка могут быть найдены и еще какие-то причины, по которым можно искусственным образом задерживать возврат переплаченных компаниями налогов.
Но если они будут ориентироваться на общий объем налоговых поступлений, то, по идее, ничего не должно произойти. Ведь весь состав налогов как был, так и остается, и не будет у них отдельного показателя по уровню налогов, собранных в рамках ненефтедолларового бюджета, а будет только общий показатель, сколько чего собрано. И для налоговой службы это было бы не так страшно.
- А сумеет ли правительство добиться, чтобы НДС, собираемый с несырьевых отраслей смог все-таки заменить налог на добычу полезных ископаемых, или это – мечты? Ведь некоторая потеря поступлений от отраслей сырьевых прогнозируется, и Вы об этом уже говорили.
- Это – вопрос корректности расчетов. Ведь предлагается ненефтегазовый бюджет сделать с дефицитом. И доходы от продажи сырья будут покрывать этот дефицит. Просто взять и зафиксировать планку. Но дальше возникает вопрос: на каком уровне этот дефицит установить. Будет он на уровне 4%, а, может быть, на уровне 5%. Но это – вопрос подсчета.
Я бы вообще в первый и второй год, если будет принято решение о переходе на такую методологию, рассматривал ее как аналитическую: для того, чтобы был показатель, чтоб знать, чего стоит наш ВВП без сырья. И чего стоят усилия нашего правительства без благоприятной конъюнктуры цен на сырьевые товары.
Это показатели, сами по себе очень полезные и интересные, но без каких-либо вытекающих ограничений, связанных с расходной частью бюджета и так далее. Собственно говоря, по факту, что называется «в игровом режиме» проиграть: а какой тогда получится дефицит бюджета, какой он будет в этом году, какой – в следующем. И только по практике двух-трех лет можно начинать обсуждение: давайте нормативно введем ненефтегазовый баланс, давайте установим соответствующую планку трансфертов из нефтегазового баланса в этот. Но, безусловно, это не сейчас. Здесь ошибки могут быть очень серьезные: возникнет инициатива на местах по дополнительному сбору чего угодно и где угодно, инициативы, связанные с какими-то изменениями налогов не в лучшую сторону. Но самое главное: для чего все это.
Первая задача – сделать прозрачной и ясной расходную часть бюджета. Сделать ее достаточно стабильной и постараться каким-то образом сократить ощущение, что денег очень много и не надо повышать качество их использования. А можно просто распихать их по разным направлениям, и все будет хорошо. Деньги всегда надо считать, тем более, что это деньги наши с вами.
После того, как будет наработана какая-то практика ненефтегазового баланса в аналитическом виде, а одновременно, я надеюсь, станет более ясно и понятно, в каком виде нам нужны национальные проекты, какие нам нужны федеральные целевые программы, какие нам еще нужны институты развития, какие для них требуются ресурсы. Должны стать понятными ресурсная часть, инструментарий для того, чтобы уже не пассивным, а активным образом заняться снижением зависимости экономики от использования невосстанавливаемых природных ресурсов. И тогда станет понятным еще и дополнительный объем ресурсов, который требуется для исполнения ненефтегазового баланса.
И только после этого, по моим оценкам, не раньше, чем года через два, можно пытаться перейти к внедрению этой методологии. Хотя в том, что касается такого вопроса, как выделение в стабилизационном фонде двух составляющих: резервной части и фонда будущих поколений – это можно делать уже сейчас.
Ведь основной смысл здесь в том, что резервная часть может размещаться и храниться по очень консервативным правилам. Будущие поколения – уже несколько более рискованные фонды. И здесь допустимы вложения средств стабилизационного фонда не просто в государственные бумаги развитых стран, но и в акции достаточно надежных компаний. Здесь важна уже не только низкая рискованность, но и определенная доходность. И в этом смысле к стабфонду предъявляются существенные претензии, что деньги там обесцениваются. Но, с другой стороны, иначе нельзя, поскольку его назначение изначально было – стабилизационное: не получать доход, а хранить деньги на каком-то одном уровне для тяжелой ситуации, когда упадут цены на нефть. А фонд будущих поколений по своему смыслу уже ориентирован на то, чтобы заработать что-то для будущих поколений.
Вот это все можно делать уже сейчас, диверсифицируя направленность стабилизационного фонда.
Беседовал Владимир Володин