Мы вступаем в период если еще не нестабильности, то экономической непредсказуемости: либо будет, либо нет; то ли пациент жив, то ли мёртв. Этот год для России будет отмечен либо крайне низким («низэньким-низэньким») экономическим ростом (никак не 5-6%, как хотелось бы высшему руководству страны), либо стагнацией и даже падением. В конце концов ни вечного двигателя, ни вечного экономического роста пока никто изобрести не сумел. Экономическая конъюнктура и государственная регуляторика меняются, ничто под луной не вечно. Экономическую цикличность мы видим воочию при собственной жизни: циклы Китчина — через каждые 2-3 года, циклы Жюгляра — намного реже, а волну Кондратьева за всю жизнь вообще всего один раз (если не супердолгожитель). Это объективный процесс: подъем сменяется стагнацией (стабилизацией), а потом спадом, а потом опять подъемом.
В кризисных ситуациях государство, «выстраивая» ту или иную регуляторику и фискальную политику, ведет себя по-разному. В древние времена при необходимости укрепить свою финансовую базу оно обращало свои голодные взоры на «богатеньких Буратино», включая даже те социальные и экономические группы (интересов), которые в спокойные и тучные годы всегда активно поддерживало материально (взамен требуя преимущественно духовной близости и правильное «позиционирование» в народных массах). Кризисные годы в эпоху Античности и в Средние века наступали обычно в период войн – не хватало денег для найма солдат. А «раскулаченными» часто оказывались привилегированные группы религиозных деятелей, больше других обросшие «жирком».
Оставляя за скобками «конфискации» и «изъятия» в тех случаях, когда в государствах полностью менялась идеологическая и/или религиозная системы [1], когда прежняя в принципе сбрасывалась с корабля современности (в этом случае забрать все имущество у прежнего «духовного института» было само собой разумеющимся), вытащим из истории пару «кейсов».
В 613 году, когда персидский полководец Сарвар завоевал Дамаск и осадил Иерусалим, византийский базилевс Ираклий, испытывая острую нужду в деньгах для формирования наемного войска, залез в церковную казну (впрочем, тогда святой город удержать всё равно не удалось). Император озаботился экономией церковных «закромов» и установил ограничения на число духовенства даже в храме святой Софии (главном святилище империи ромеев). В 622 году, Ираклий, по свидетельству Феофана, «находясь в крайней нужде», вновь «позаимствовал денежные средства из церквей и монастырей, из Великой церкви приказал отобрать паникадила и другие церковные сосуды и начеканил из них золотой и мелкой разменной монеты». В принципе церковь не препятствовала «изъятиям». Патриарх Сергий «благословил» передачу драгоценностей св.Софии на персидскую войну, «примеру Великой церкви последовали столичные и провинциальные епископские храмы, пожертвования коих позволили правительству» залатать финансовую брешь и удовлетворить «потребности предстоящей войны [2]». В конечном итоге война окончилась блистательной победой Византии, падением и насильственной смертью шахиншаха Хосроя (последнего значимого представителя Сасанидской династии).
Наш «великий и ужасный» Петр I, как известно, в период войны со Швецией был еще менее деликатным с церковью и ее имуществом. В частности, после поражения под Нарвой по приказу царя для отливки новых орудий в казну были изъято множество церковных колоколов, из которых было отлито 100 больших и 143 малых пушек, 12 мортир и 13 гаубиц. Швеция в конечном итоге, как всем известно, тоже была повержена.
«Кейсы» наводят на мутную мысль, что чем богаче были «религиозные институты» в старину и чем менее власть предержащие боялись их «раскулачивать» в периоды кризисов и войн, тем значимей получался эффект (вот только не экономический и социальный, а геополитический и территориальный).
…Приближающаяся неприятная фаза экономического цикла вряд ли сподвигнет российские власти обратить свои голодные взоры на церковь и иные «традиционные религии», имеющие в спокойные и тучные годы колоссальные налоговые преференции (статья 381 НК, например, освобождает церковь от налога на имущество, статья 395 – от земельного налога; есть свои «особенности» в налогообложении прибыли и добавленной стоимости, которые фактически тоже сводятся к возможности эти налоги не платить). Обществу практически неизвестны реальные валовые доходы, накопленное богатство и активы религиозных институтов, хотя понятно, что они очень немалые. Очевидно, что «традиционные религии» не станут объектами изъятия всевозможных (прежде всего «фискально-налоговых») «рент» со стороны государства – это как сильная «защищенная статья» федерального бюджета, которую лучше не трогать.
Такими объектами (посягательств) в первую очередь станут «слабые». Сокращать даже неэффективные госрасходы никто не хочет, равно как и отказываться от коррупционных рент. В конце марта с.г. мне довелось побывать на мероприятии «Ведомостей», где государственно-экономическая управленческая элита в лице заместителей разных ведомств публично «юморила» о том, как государство «ведет бизнес»: «Если нужно построить один объект за цену Х (икс), то правительство построит два объекта ценой 2Х каждый», «Серьезный инвестпроект начинается от 1 трлн. рублей, такие ценники от госкомпаний мы в Минфине часто видим», «Один трамплин стоимостью 1 млрд. рублей строят за 8 млрд…».
А «слабым», с кого можно будет в очередной раз снять «ренту», опять может оказаться малый и средний бизнес (но, что еще страшнее – так называемые «газели», именно в этом «феномене» большое число экспертов видит источник экономического роста). Напомним, что после долгого молчания президент заговорил-таки о проблеме повышения фиксированных социальных взносов для ИП-шников. Однако, никакой однозначности причин, почему закрывается бизнес, в его словах не прозвучало: «может быть, так», как говорит ФНС (закрылись в основном те, кто деятельность не вел), а «может – не совсем», «вопрос ждет своего кропотливого исследователя». Следом появляется сюжет, который иначе как комичным не назовешь. Как раз поспевает выползти на свет официальный отзыв правительства Медведева на законопроект, внесенный в ГосДуму законодательным собранием Оренбургской области и предлагавший двухлетний льготный период для ИП по социальным взносам. Отзыв отрицательный: мол, бюджет потеряет 47,5 млрд. рублей, а взять их больше негде. Ответ, данный одному (маловажному) Чемберлену, оказался ответом другому (самому главному) Чемберлену. И если бы существовал просто первый случай, никто не обратил бы на него внимания (мало ли кому председатель правительства отказывает), но вот «второй» может восприниматься и как вызов…
Все равно же придется придумывать, с кого взять этот клок шерсти (а потом и множество клочьев), если по средствам государство жить не желает: в холода ведь может казаться, что и лучина согреет…
[1] Например, язычество на христианство. Или обратно христианство — на язычество (как в ранней Восточной Римской империи). Или христианство — на социализм (как в России). Или одно язычество – на другое (египетский фараон Аменхотеп IV–Эхнатон во II тысячелетии до н.э. упразднил культ Амона, а затем и всех остальных богов, установил в Египте солнцепоклонничество/атонизм).
[2] Федор Успенский «История Византийской империи. Эпоха смут».