С Николаем Дмитриевичем Хальченей мы беседовали сразу по окончании «круглого стола», проводившегося Всероссийским движением за честный рынок.
Все, кто регулярно читает материалы нашего сайта, наверное, прочли репортаж с этого «круглого стола», основным вопросом которого стал вопрос о предпринимательских ценностях. Именно поэтому наша беседа о немалом уже предпринимательском пути Николая Хальчени началась именно с этого вопроса.

- Николай Дмитриевич, вот только что на «круглом столе» предпринимателей довольно долго выясняли, есть ли у них какие-то свои идеалы, или сойдут общие. Что Вы скажете по этому поводу?

- Я считаю, что это – какой-то комплекс неполноценности предпринимательского сообщества. И он не дает нам спокойно жить. У людей, занятых бизнесом, появилось какое-то время назад ощущение постыдности своего занятия. Причем это ощущение индуцировано внешней средой. И в связи с определенным отношением к бизнесу власти и части общества этот комплекс все нарастает.
Другая причина – наступление, которое государство ведет на предпринимательство в последнее время. Особенно это касается малого бизнеса. И бизнес хочет разобраться: может быть, он сам в чем-то провинился? Это – такая тяжелая психологическая ситуация, но не более того.

- Вы сами занимаетесь бизнесом достаточно давно?

- Да. С самого начала 90-х годов.

- Как я знаю, Вы при советской власти были спортсменом.

- Был. И спортсменом был, и тренером. Это был совсем другой мир, достаточно специфический, представители которого нередко смотрели на окружающих свысока. Вы сами знаете: спортсменам всегда больше дозволялось, государство создавало условия для того, чтобы они добивались наивысших достижений в спорте. Питание, медобслуживание, гостиницы, перелеты – все за счет государства.

- Почему же Вы решили уйти из этого мира в бизнес?

- Понимаете, когда я был просто конькобежцем, все было просто: ты должен пробежать дистанцию с возможно лучшим результатом, а все остальное за тебя сделают, обеспечат и так далее. Когда я стал тренером, все изменилось, и я должен был куда больше контактировать с самыми разными людьми. И уже я должен был обеспечивать своим спортсменам все условия для выступлений.
А потом государство бросило нас на произвол судьбы. Это и заставило людей идти в предпринимательство. Не секрет, что бизнес-среда формировалась у нас во многом из людей, которых в определенный момент бросило государство. Учителя, врачи, инженеры становились челноками.

- Ну, это те, кто остался без работы.

- Вот об этом я и говорю: в бизнес пошли эти люди. Но, кроме них, туда пошли и люди с бандитской психологией. И это был плавильный котел, причем я до сих пор не могу с уверенностью сказать, что же он в итоге выплавил.
При этом надо признаться, что в рядах бандитов оказались многие спортсмены, особенно занимавшиеся борьбой, боксом, другими видами единоборств.

- А куда идти людям, в которых воспитана агрессивная психология?

- Вы знаете, меня удивляла одна вещь: мы учились в институтах, проходили научный коммунизм, атеизм и так далее, на всех собраниях в нас вдалбливали моральный кодекс строителей коммунизма. И вдруг в 91-м году все обломилось, и из среды тех самых людей, которые чтили моральный кодекс строителей коммунизма, вышла гигантская армия «братков», для кого человеческая жизнь не стоила ломаного гроша.
Откуда это? Как это могло произойти? Ведь у нас все кладбища уже заполнены их могилами.
Значит, наше общество было от начала до конца лживым? Скажу честно, я в своей среде этого особо не замечал, хотя спортивная среда и была таким «окуклившимся» сегментом общества. Но для меня это было удивительно: еще вчера мы утверждали, что каждый из нас другим людям друг, товарищ и брат, а в 91-м году уже начались криминальные войны. Видимо в нашем обществе всегда были какие-то нездоровые инстинкты. Главное – лживость – с экранов телевизоров и на партийных собраниях говорят одно, а в жизни происходит совсем другое. И вот это раздвоение, эта шизофрения общества в итоге и выплеснулась наружу.

- Но в начале 90-х Вы тоже решили уйти из спорта в бизнес. Почему?

- Произошло это совершенно случайно. Когда в 90-м – 91-м году в государстве начались трудности с деньгами, с товарами народного потребления и продуктами питания, естественно, кого-то отдали на заклание. В том числе спорт.

- Ну, это понятно.

- Вполне естественно.
Вызвало нас руководство: вы, мол, работаете, мы вам зарплату платим, но ситуация, сами знаете. А что знать: в СССР было всего пять катков с искусственным льдом, где были конькобежные четырехсотметровые дорожки, на которых все и тренировались. В Москве из них был один. И вот каток в Москве на Водном стадионе превратили в автосалон. Оказалось, что все дорого: холодильные установки, электроэнергия. Материальная база, как шагреневая кожа начала быстро сжиматься. Я понял, что мне здесь уже делать нечего: нет азарта, нет борьбы, нет цели.
И тут подвернулся вариант. У меня тренировалась девочка, чьи родители сказали: Николай Дмитриевич, у нас организовалась фирма – идите работать к нам. И я пошел в коммерческую фирму наемным работником. Поработал там пару лет, и фирма пришла в упадок, поскольку руководство думало больше о себе, чем о деле.
Но я уже не стал возвращаться в спорт, а начал искать варианты для своего дела. Это был 92-й год, возможности были. И мы с коллегами создали свою фирму.

- Чем Вы тогда занимались в этой фирме?

- Мы создали совместное предприятие с китайскими партнерами и поставляли в Россию товары из Китая: пуховики, кофты-«ангорки», куртки. Увы, произошла с нами очень неприятная вещь: у нас на складе пропало некоторое количество товара. Только потом я выяснил, как это произошло. Китайцам же это очень не понравилось. Предприятие закрыли. Но после этого китайцы пригласили меня в другое предприятие.
Я уехал на месяц в Пекин, там мы определили возможный объем работ и поставок в Россию. Но я на тот момент не обладал ни нужным количеством знаний, ни хваткой – не было необходимой доли здорового авантюризма. Поэтому я отказался от этого предложения. Может быть, и зря. А, может быть, и не зря: а то пополнил бы ряды тех, кто из-за того же китайского тряпья оказался на кладбище – сколько ведь их было. Товар был дешевый, из-за него дрались, целые «торговые войны» устраивали.
А я решил заняться другим делом и открыл свои магазины. Маленькие магазинчики, как их сейчас называют, шаговой доступности. Была тогда возможность взять в аренду помещения, и я это сделал. Открыл продовольственный магазин и начал торговать.
Это был чисто семейный магазин, и нам с семьей его прибыли хватало на жизнь.
Мы быстро наладили контакты с окружающим населением. Магазин был таким, что сюда приходили не только покупать, но и поговорить. Со мной, с женой, с нашими сотрудницами, когда они появились. Это было, как бы сказать…

- Клуб.

- Да, это был в своем роде клуб.
И с этого все началось.
Приходили, как обычно, бандиты. Были наезды и все прочее, что у нас всегда бывает. Пришлось разруливать ситуацию с помощью знакомств, приобретенных в спортивные годы: многие люди, которых я знал, пошли работать в силовые структуры – в МВД, в ФСБ. Они и помогли отбиться. Так я и выжил в тяжелый момент.
Потом открыл второй магазин, потом третий, четвертый. А потом все опять стало сжиматься из-за неблагоприятного для бизнеса климата. Я понял, что тяжело это тянуть не только одному, но и вместе с семьей. А постоянные наезды на мои магазины со стороны госстуктур, в том числе силовиков, различных проверяющих, оказывали очень тяжелое психологическое давление. В какой-то момент я понял, что всего этого не выдержу.
Вот просыпаешься утром и думаешь: что сегодня произойдет. Говорят, к войне привыкаешь, когда сидишь в окопе: к свисту пуль, к разрывам снарядов. Не знаю. Но к этому привыкнут невозможно – до такой степени это унизительно. Приходит человек, младше тебя по возрасту и по своим человеческим кондициям, но у него есть погоны на кителе и ксива в руках. И он делает с тобой все, что хочет. Тебе бы ему в морду плюнуть, но ты не можешь этого сделать. Ты должен перед ним лебезить, чтобы не было совсем плохо. Это очень тяжело.
И поэтому я начал потихоньку избавляться от магазинов.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин