26 мая в День предпринимателя на Пушкинской площади столицы состоялся немногочисленный митинг, на котором съехавшиеся из многих городов России представители малого и среднего бизнеса высказывали свои претензии к власти. Наш сайт уже неоднократно писал об этом.
Сегодня мы попытались проанализировать и прокомментировать различные проблемы поставленные этим митингом. За комментарием мы обратились к президенту группы исследовательских компаний «Тезаурус», вице-президенту НИСИПП Владимиру Буеву.

- Владимир Викторович, первый наш вопрос прост до предела: что происходит с малым бизнесом, если ориентироваться на состоявшийся протестный митинг. Наибольшую активность здесь проявил торговый бизнес. Наибольшее представительство на митинге, если судить, по майкам с фирменным логотипом, имела конфедерация киоскеров. Понятно, что наш малый бизнес – по большей части бизнес торговый.

- Да, не производственный… Что касается политической активности, то независимо от того, какой бизнес по размеру, по виду и масштабам деятельности, самостоятельный он или аффилированный (зависимый), такая форма ее проявления как митинг ему, мягко говоря, не присуща. Причины в общем-то понятны и известны, не буду засорять «эфир» их очередной констатацией. Более того, эта форма активности вступает в конфликт с самой сущностью предпринимательства, основная цель которого – на свой страх и риск зарабатывать прибыль. То же относится и к «предпринимательской забастовке», проведение которой периодически начинает обсуждаться в активной, но крайне узкой части предпринимательского сообщества. Как разрешается такой «конфликт интересов», мы видим: бизнес воспринимает (как бы ни проявлялось это внешне, на словах) эту форму как маргинальность. Есть другие формы общественной активности, которые бизнес использует более охотно.

- Но на митинге (при том, что я видел людей, занимающихся и совсем другой деятельностью), впечатление было, что собрались только торговцы. Именно их представители в основном выступали, именно их проблемы и требования озвучивались.

- С одной стороны, это понятно: торговый бизнес – тот сегмент малого предпринимательства, интересы которого задели совершенно конкретные решения правительства Москвы. Но если не будет таких «конкретных» решений, каким бы ни был административный пресс, большинство предпринимателей на предпринимательский митинг никогда не пойдет. Хотя на «общегражданские» митинги многие предприниматели ходили охотно. В сознании предпринимателей разные по характеру проявления активности и протеста четко разделены.

- Это – отнюдь не только Москва. Выступали люди из Липецка, Воронежа, Питера, Новосибирска. И речь шла о федеральных законах по поводу продажи пива и табака.

Отрывки из выступлений:
Татьяна Ртищева (Липецк): Нас душат экономически. Принимаемые законы каждый год уменьшают количество малого бизнеса в стране. Мелкорозничная торговля, традиционная, «лотошная», сложившаяся за многие века, сегодня убивается только потому, что в страну пришел крупный капитал.
На большинстве транспарантов – требования тех, кто занимается мелкорозничной торговлей. Их бизнес востребован, граждане голосуют за него рублем, теми самыми деньгами, которые они заработали своим трудом. Теперь этот бизнес поставлен властью на колени, отправлен на плаху. Закон, который готовится в Государственной Думе, ставит в неравные условия малых предпринимателей и крупный капитал. В любой нормальной стране существуют адекватные, равные для всех условия, принимаемые правительством и парламентом. У нас парламент принимает условия, позволяющие жить крупному бизнесу и умереть бизнесу малому.
Законы по ограничению продажи алкогольной продукции и пива ничего общего с борьбой за оздоровление нации не имеют. Большая часть закона посвящена мелкорозничным объектам. Скажите, чем отличается пиво, продающееся в ларьке, от пива, предлагаемого сетевыми магазинами? Ничем? А тогда откуда ограничения? Не станет народ ни более здоровым, ни более счастливым, если каждый год вводить для него все новые ограничения.

Владимир Кузнецов (Липецк): Господа предприниматели! Пока вы еще господа, но скоро станете нищими. Вы станете людьми, которые стоят на коленях, людьми, которые пополнят армии безработных. Вы откажете в работе людям, которые на вас работают. Пусть это 2, 3, 5 человек, но каждый предприниматель эти пять человек кормит, давая им работу.
Вот принимается закон, который приравнивает пиво к спиртным напиткам. Скоро, видимо, появится закон, который приравняет хлеб к мясу, а воду – к молоку. Боюсь, что скоро мы до этого дойдем.
Липецкая Дума приняла закон, ограничивающий продажу пива в киосках временем с 9 утра до 9 вечера. За нарушение нам грозят штрафными санкциями до 250 тысяч рублей. Чем мы хуже всей страны? В Москве торговать можно, а в Липецке нельзя? С принятием этого закона вся торговля пивом, также как и водкой, перейдет в частный сектор. Пиво тоже будут продавать в разлив на дому у подпольных торговцев. И эти люди уже не будут платить налоги, которые платим мы.
В нашей стране это – уже восьмая антиалкогольная акция. Вспомните, чем закончились предыдущие семь. Вспомните, чем закончился сухой закон в Америке. У нас любой запрет на продажу спиртного приводит к увеличению его потребления. Уже сейчас в Липецке можно свободно купить ночью у таксистов водку, а в некоторых домах продают баклажками пиво. И к каждому дому милиционера не поставишь.

- Если говорить о малом и совсем мелком (микро-) бизнесе, то тут все понятно. Это люди, которые вдруг осознали, что завтра не смогут торговать тем, что пользуется значительным чуть ли не повседневным спросом и что дает основной оборот. Понятно, о каких группах товаров я говорю. И этот массовый спрос полностью переместится в супер- и гипермаркеты, сети, которые активно продвигают и лоббируют свои интересы на всех уровнях властной вертикали. Малые предприниматели эффективно продвигать свои интересы, к сожалению, не могут. А в том сегменте рынка, где находятся киоски и ларьки, основная выручка делается на тех группах товаров, на которые есть широкий спрос.

- Разумеется. И сейчас это как раз сигареты и пиво. Ну, еще какие-нибудь чипсы и вода.

- Да, я об этом и говорю. И если с помощью нормативных актов выбить эти компоненты из их выручки, понятно, что мелкие предприниматели-торговцы окажутся перед лицом резкого снижения доходности.

- Они просто уверены, что таким образом их разорят.

- Во многом это так и будет. Их выбивают из экономического поля.
Человек, который привык этим заниматься, который знает, как все устроено в его бизнесе (может, больше ничего особо не умеет), оказывается выброшен из привычных, совсем непростых, но более-менее сносных условий деятельности. Его бизнес разоряется. Ему нечем кормить семью, и он либо становится на учет в службе занятости, чтобы получать смешное пособие по безработице, либо начинает искать какое-то другое дело, которое совсем непросто найти: экономические ниши переполнены.
Понятно, что интересы этой экономической группы, этого социального слоя сейчас задеваются в первую очередь. И понятно, что люди, стоящие перед выбором: жить и работать дальше или обанкротиться и не иметь куска хлеба, будут выходить на улицу.
В форматирующейся сверху по-новому структуре малого бизнеса этим людям не будет места.

- Есть еще одна особенность в выступлениях предпринимателей: они просто брызжут слюной, когда говорят о торговых сетях. Это объясняется тем, что региональные власти зачищают торговый сегмент рынка, не оставляя на нем никого, кроме торговых сетей.

Отрывки из выступлений:
Михаил Швыдков (Липецк): В Липецке осталось всего лишь три не сетевых магазина. Вся остальная торговля принадлежит «Пятерочкам», «Перекресткам», «Магнитам» или нашей городской сети «Пролетарская». Закон, который внесен в Государственную Думу, нас окончательно убьет. Мелкорозничной торговли в нашем городе просто не будет. Даже небольших магазинов не останется.
Кому выгодна ситуация, когда не будет конкуренции? У нас останутся лишь магазины пяти сетей. Конечно же, они договорятся и устроят в Липецке «продовольственный Газпром». Законы экономики невозможно отменить: там, где не будет конкуренции, не будет ни хороших цен, ни хороших услуг. Не будет ничего хорошего, и мы это понимаем.
Почему мелкую розницу лишают возможности торговать по надуманному поводу? Мы все прекрасно знаем, как в 1995-м году принимался 171- й закон. Что тогда говорили? Изымем водку из мелкой розницы, введем ограничение на продажу 50 метров и будем знать, где произведена каждая бутылка водки, куда она продана, кем выпита. Прошло почти 20 лет. Чем дело кончилось? Легальной водки не стало совсем. Вся водка производится на Северном Кавказе, по факту не являющемся территорией Российской Федерации. И эта водка шла эшелонами по всей России и продавалась по 50 рублей. А власть делала вид, что все нормально. Только потом, спохватившись, ввели минимальную цену в 100 рублей. Но за это время выросли громадные преступные кланы, уже заработавшие миллиарды.
Нас обвиняют в том, что алкоголизация страны произошла из-за киоскеров, продающих алкоголь несовершеннолетним. Нас заранее объявили людьми худшими, чем те, кто работает в магазинах. И сделал это господин Онищенко, голословно обвинив нас в этом. Логика его проста: если сложно контролировать, давайте запретим. Что же это за подход к делу?
Мы не видим причин для запрета мелкой рознице заниматься пивом, заниматься сигаретами. Запрет на торговлю водкой в киосках не принес желаемого результата. Мы все это видим, свидетели этому – вся страна. Поэтому мы требуем отмены 218-го закона или, как минимум, его пересмотра. Мы требуем, чтобы закон о продаже табачных изделий был также пересмотрен.

- Совсем недавно Иван Стариков написал по этому поводу у себя в блоге: «С крупных торговых сетей можно взять по крупному. А с этих что взять? «Как свиней стричь - шерсти мало, визгу много». Не это ли причина того, что чиновники душат малый торговый бизнес, оставляя рынок сетям?

- Про «брызжут слюной» я бы не стал говорить. Люди высказывают свои проблемы, а где-то – самую настоящую боль…
Что касается самого вопроса, то мы с вами прекрасно знаем, что такое «административная рента», что делается ради ее получения. Стоит ли удивляться таким проявлениям чиновничьего стремления побольше заработать? Пока существует хорошо отлаженная коррупционная система, пока с ней реально не борются, на институциональном уровне не меняют стимулы и мотивацию чиновника, система будет работать как и прежде, в своих личных интересах. У мелкого чиновника интерес может быть снять ренту на конкретном малом предприятии или предприятиях, у среднего – на среднем. У крупного свои собственные интересы, часто «пересекающиеся» с интересами крупных чиновников. А в таких условиях, понятно, у кого ресурс больше - тут малый бизнес проигрывает более крупному по всем статьям.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин