- Александр Юльевич, сейчас очень много говорят и пишут об иностранных инвестициях, о том, сколько их приходит в Россию, почему их количество по-прежнему недостаточно. И если руководители государства видят тенденцию к их росту, то, например, Андрей Илларионов, бывший помощник, работающий ныне за рубежом, опубликовал в «Коммерсанте» статью, где это мнение опровергается.
Что, по-вашему, происходит: иностранных инвестиций много или мало, а если мало, то почему?
- Инвестиций недостаточно. И, говоря о причинах этого, на мой взгляд, необходимо обратить внимание на несколько моментов. Первый из них – это правовое поле, которое должно благоприятствовать инвестициям. Во-вторых, это - наличие достаточного количества инвестиционных проектов. В последнее время, по-моему, в 90-е годы много говорилось, что нам нужно больше иностранных инвестиций. Сегодня же, по-моему, мы наблюдаем глубокую задумчивость по поводу того, что инвестиции идут, но в основном это инвестиции портфельные, а не прямые, которые куда важнее, притом в значительных объемах. Но их нет, поскольку нет привлекательных проектов для прямых вложений.
- А какие должны быть проекты, что к нам пошли не портфельные, а прямые инвестиции?
- Это должны быть, грубо говоря, не проекты, связанные с игрой на фондовом рынке, а проекты, представляющие вложения в инфраструктуру, в производственные мощности.
- Но к нам приходят, например, западные автомобильные концерны, которые строят здесь сборочные производства. И они в это инвестируют достаточные средства. Причем кто уже только ни пришел: «Форд», «Тойота», «Рено», «Фольксваген» и так далее. Кто уже выпускает машины, кто начал строительство завода.
- Да, это – некий обнадеживающий сигнал. Но я опять-таки обратил бы внимание на то, что это – не проекты, которые может предложить российский предприниматель зарубежному инвестору, а стандартная практика, которая используется в третьем мире. В Западной Европе дорогая рабочая сила и высокие экологические требования: так перенесем производства в Бразилию, в Мексику, в Россию.
Вот я и хочу вернуться к вопросу о том, что мы находимся в глубокой задумчивости и обсуждаем вопросы: да, инвестиций мы можем и больше привлечь, да проектов нет привлекательных. А проекты будут тогда, когда бизнес-среда прозрачна, когда правила делового оборота понятны, когда риски, политические и коммерческие, стремятся к нулю. Вот тогда и появляются привлекательные проекты.
Если мы говорим о том, что у нас их нет, то нужно признать: стабилизация – это хорошо, но далеко не все можно решить подмораживанием политического климата и построением вертикали власти.
- Тем более, когда «Газпром» уже отобрал у иностранных компаний один сахалинский проект и предъявляет претензии к другому.
- Да, я к тому и клоню. Те правила, которые складываются на российском рынке, делают, к сожалению, невозможным приток крупных прямых инвестиций за исключением тех, что связаны с переносом в Россию сборочных производств. Но это, повторяю, страны Латинской Америки проходили тридцать лет тому назад. Ни к каким серьезным изменениям в социально-экономической структуре и в динамике темпов экономического развития это не привело.
Так что прямые иностранные инвестиции, конечно, хороши, но, к сожалению, целый ряд обстоятельств, которые определяют качество деловой среды, таковы, что пока они в большом объеме в России не работают.
- Александр Юльевич, как Вы считаете, пойдет наше государство на то, чтобы что-то изменить ради привлечения иностранных инвестиций? Или, пока не упадут цены на нефть и газ, ничего не изменится?
- Я боюсь, что помимо цен на нефть и газ есть еще и ряд политических факторов. На самом деле у нас отчасти, причем в значительной степени, прививается комплекс осажденной крепости: Россию не любят, нас зажимают. И в этой обстановке происходят такие изменения политического ландшафта, которые делают невозможной либерализацию внутреннего рынка и формирование прозрачных и понятных условий для притока прямых иностранных инвестиций. Создается впечатление, что это выгодно определенным группам интересов у нас в стране.
- Но, увы, это выгодно не только определенным группам интересов у нас. Многие наши западные якобы партнеры усиленно делают все для того, чтобы поддержать у нас именно психологию осажденной крепости. Только что известный американский конгрессмен Том Лантос выступил просто с прямыми оскорблениями в адрес как России, так и лично Владимира Путина. Причем никакой особой надобности в этом не было.
- Что тут сказать? Городских сумасшедших достаточно везде.
- Безусловно.
- Вопрос ведь в другом: мы в своих действиях ориентируемся на городских сумасшедших или на свои прагматические интересы? Если мы раздуваем проблему городских сумасшедших и на этом основании обижаемся на весь мир, нельзя не задуматься над тем, что кому-то очень выгодно загородиться от западных инвестиций, в том числе и потому, что возможность жить на нефтяную и газовую ренту пока оставляет возможность для такой политической и экономической практики.
Я хотел бы ошибиться, но боюсь, что в ближайшие 5 – 7 лет как минимум приток портфельных инвестиций может возрастать, хотя это – явление непостоянное: заколебалась в начале июня Шанхайская биржа, и тут же начали падать российские «голубые фишки». Но нам для модернизации инфраструктуры нужны прямые инвестиции. А для того, чтобы они пришли, нужны значительные изменения в бизнес-климате и в значительной степени в сознании политических элит. А сознание политических элит и формирует экономические интересы, которые на сегодня таковы, что связаны с получением и разделом нефтяной и газовой ренты.
Ведь, хотя в Китае режим далеко не сахарный, но туда прямые инвестиции идут: китайцы делают другие ставки.
- Действительно, в Китай идет, по-моему, чуть ли не в десять раз больше инвестиций, чем в Россию. Как, по-вашему, почему это?
- Это естественно: ресурсов у них не хватает даже для потребностей внутреннего рынка, но есть относительно дешевая, хотя и постепенно дорожающая рабочая сила. Их стратегический выбор, при всем том, что о «свинцовых мерзостях» китайского политического режима пишется больше, чем о России, совсем иной. Он заключается в том, что существует консенсус политических элит, связанный с пониманием ими необходимости прямых иностранных инвестиций. Они обеспечивают постепенный рост благосостояния и поддержание социальной и политической стабильности.
А в России дело обстоит по-другому. Мы делаем ставку на то, чтобы выискивать, например, в западной печати то, что нас оскорбляет. На этом основании мы надуваемся, говорим, что нас никто не любит, и поддерживаем психологию осажденной крепости.
- А китайцы на критику просто не обращают внимания?
- Не обращают. Они достаточно велики, чтобы обращать на это внимание.
- Последний вопрос, Александр Юльевич: Вы верите, что к 2020-му году, как заявил на питерском экономическом форуме Сергей Иванов...
- Догонит Португалию?
- Да что Вы, какую Португалию! Португалию у нас Илларионов догонял. Сергей Борисович Иванов уверен, что Россия войдет в пятерку наиболее развитых экономически стран мира.
- Понимаете, в чем дело: Россия и в начале 20-го века тоже догоняла и перегоняла. Но это не помешало ей оказаться колоссом на глиняных ногах. И я охотно верю, что к 20-му году при определенном стечении экономических, политических и геополитических факторов Россия может попасть в число 7 – 8-ми ведущих держав мира по объему ВВП. Но в свое время Пушкин писал, что из Европы все «по балтическим волнам за лес и сало гонят к нам», а сейчас – за нефть и газ. Так что могут быть разные прогнозы.
Хотя, конечно, сейчас можно публиковать все, что угодно, любые прогнозы: до 2020-го года они на вашем сайте, все равно, не провисят.
Беседовал Владимир Володин