Мы продолжаем беседу с Николаем Смирновым о причинах и механизмах глобальной коррупции.

- Итак, Николай, у нас конкурентный однополярный мир (лично я с большим интересом воспринимаю такую формулировку) с мощными глобальными институтами.  В этих условиях (плюс ещё мультикультурализм) возникает коррупция. Она воспроизводится, формируется коррупционный капитал, в стратегических интересах которого сохранение и экспансия глобальных институтов.

Я правильно изложил концовку предыдущей части нашей беседы?

- Да.

Формируется так называемый коррупционный капитал, который не даёт проводить нормальные преобразования и улучшать институты, препятствует модернизации в экономическом смысле. Ведь коррупционный капитал – это ресурсы, воспроизводящие нарушение правил, поэтому он тяготеет как раз к плохим но, вместе с тем, сильным институтам. В его интересах сохранение и усугубление текущего положения дел, текущих институтов, которые не устраивают экономики менее развитых стран, вынужденных в итоге откупаться.

- Николай, последний тезис, мне кажется, нуждается в более подробном объяснении. В результате принятия несправедливых правил, насколько я понимаю, и возникают коррупционные механизмы.

- Да, это ex-post коррупция. А когда наоборот – несправедливые правила возникают под влиянием определенных коррупционных механизмов – ex ante коррупция. Это когда определенные группы интересов добиваются нечистым способом принятия общих решений в свою пользу.

У экономистов есть теоретическая модель про так называемых «стационарного и кочующих бандитов» (модель МакГира-Олсона). Изначально она про государство, но если ее применить к глобальным институтам, то получится, что их экономический смысл состоит в том, что менее развитые страны вынуждены направлять свои рентные потоки тем субъектам глобальной экономики, в интересах которых эти институты были созданы, то есть гарантам глобальной стабильности.

- А примеры?

- Возьмём в качестве примера мировое финансирование бизнеса. Есть международные рейтинговые агентства, присваивающие кредитные рейтинги, от которых зависит ставка по кредитам для данного заемщика. И, если вы добьётесь высокого рейтинга, ставка по кредитам для вас будет ниже. Если не сможете обеспечить такой рейтинг, ставка по кредитам для вас будет высокой. Поскольку современная капиталистическая экономика живет в кредит, то получается, что рейтинговые агентства фактически определяют глобальную конкурентоспособность национальных экономик и их отдельных субъектов. То есть, кто будет развиваться быстрее, а кто медленнее, кто будет доминировать в мире, а кто нет. Поскольку наиболее развитые экономики объективно являются более надежными в мире, у них более высокие рейтинги, следовательно более доступные кредиты, а значит и более конкурентоспособное производство. Получается замкнутый круг, из которого менее развитым субъектам выбраться сложно, если не нарушить правила.

- Николай, насколько я помню, в последние годы среди стран, громко выражавших своё недовольство рейтинговыми агентствами, были и США. А страны ЕС несколько лет назад даже наделили комиссию по ценным бумагам и финансовым рынкам правом надзора за рейтинговыми агентствами, поскольку в Европе были крайне недовольны их деятельностью. Так что не только Россия, Индия и другие страны БРИКС предъявляют претензии к «большой тройке» международных рейтинговых агентств.

- Конечно, это серьезный вопрос. Рейтинговое агентство в экономике – это как критик в искусстве: успех во многом зависит от его мнения. Вот и идет борьба за контроль над ним. Поскольку мировая экономика, как я уже говорил, все еще во многом рыночная, тут тоже допустимы рыночные отношения, правда, в коррупционной форме. Как пишут в учебнике, услуга достанется субъекту с более высокой готовностью платить. Все остальные останутся недовольными. Вообще, объективность рейтинговых агентств – это давняя больная тема. Можно ли говорить об объективности, когда речь идет о глобальных интересах? Сомневаюсь. Это скорее пример использования института в качестве инструмента власти, то есть в политических целях.

Не менее сомнительная история с мировым валютным резервированием. С помощью института Международного валютного фонда фактически обеспечивается спрос на продукцию печатных станков наиболее развитых стран. И ведущую роль играет доллар США.

Получается так, что, если вы хотите эмиссионным образом финансировать вашу экономику, вам придётся сначала купить долларов для обеспечения международных резервов или продать за доллары какой-то объём своих ресурсов. Далее вам «порекомендуют» разместить эти доллары в неких ценных бумагах, считающихся надежными некими рейтинговыми агентствами.

- Прежде всего, в долговых обязательствах казначейства США.

- Например. Но не в ваших собственных – они не надежны.

Ну, представьте, что вы бежите наперегонки, вслед за лидером, который к тому же устанавливает правила данного соревнования, по которым, если вы сами хотите бежать быстрее, то обязаны сначала подтолкнуть его. Или представьте, что вы играете в шахматы с более опытным соперником, с которым к тому же обязаны согласовывать все ваши ходы.

Таким образом, глобальные институты вступают в противоречие с национальными интересами отдельных экономик.

И тут важно сказать вот о чем. Когда коррупционный капитал набирает критические размеры, то коррупция становится способной возникать даже там, где, казалось бы, и повода для нее не было – то есть в условиях вполне справедливых институтов. Помните, как в «Золотом теленке» Шура Балаганов, получив от Остапа Бендера приличную сумму денег, тем не менее, «машинально» потянулся за чужой сумочкой в трамвае, совершенно не испытывая в ней никакой нужды. Точно также «машинально» коррупционеры договариваются в обход установленных правил, не обращая внимания на их продуктивность, поскольку уже сложились коррупционные механизмы достижения договоренностей. Это явление называется фундаментальной деформацией. Из-за нее исправить подверженные коррупции институты становится еще сложнее. Более того, создание новых справедливых институтов взамен старых коррупционных или в непосредственной близости от них также чревато возникновением коррупции. Вот теперь давайте вернёмся к разговору про будущее.

- Да, какое это имеет отношение к будущему мировой экономики? Что все-таки нас ждет?

Как я уже говорил, сегодня международные отношения имеют смешанную, гибридную структуру, где формально сохраняется равноправие сторон, но постоянно действуют механизмы обеспечения стабильности в виде именно этих самых глобальных институтов. По Уильямсону, в условиях роста неопределённости эти гибриды могут стремиться либо к более рыночным отношениям, либо же к полноценной иерархии. Я считаю, что оба варианта возможны.

В пользу первого варианта развития говорит локально победа Дональда Трампа, а также гипотеза о невозможности создания мирового правительства в силу запретительно высоких издержек достижения и поддержания такого сговора.
Однако в пользу второго варианта также есть не менее веские аргументы. И глобальная коррупция – один из них. Мы не знаем доподлинно ее размеров, но если они окажутся существенными, перехода на рыночный сценарий, в котором национальные экономики смогут стать суверенными субъектами, может так и не произойти.

Далее, когда говорят, что для создания мирового правительства слишком велики транзакционные издержки, то есть слишком сложно управлять всем миром, сегодня я уже не могу с этим согласиться. Возможно, это было актуальным лет сто назад, но сейчас эти издержки очень сильно снижены. Глобальные институты – это и есть пока еще гибридный прототип иерархии. Культура в широком смысле подвержена глобализации. С точки зрения издержек управления, сегодня есть Интернет, есть технологии «Big Data», применяется риск-ориентированный подход. Все это позволяет управлять автоматически. Всуе это зовется «шестым технологическим укладом» или «четвертой промышленной революцией». Возьмём, например, органы контроля и надзора: в чём раньше заключалась технология их работы? В том, что устанавливались единые требования, и если каким-то образом выявлялся нарушитель, то к нему применялись стандартные санкции. Сегодня мы видим переход фактически к персонифицированному контролю. Налоговая служба может в режиме реального времени отслеживать все транзакции налогоплательщиков. Это называется налоговый мониторинг, это реально, и для этого не нужно бегать с бумажками по налоговым органам. Достаточно просто подключить систему налогового учета предприятия к системе налоговой службы.

Поэтому сегодня формирование глобальной иерархии, с точки зрения институциональной экономики, вполне реальная вещь.

Иерархия в основании всегда имеет власть. Если вспомнить известного философа ХХ века Бертрана Рассела, он выделял три способа осуществления власти: физическая сила, условно деньги (у философа это поощрение и наказание) и информация.

Физическая сила выражается в прямом подчинении, это – вооруженные силы. Исторически государства были основаны на этом. Власть денег проявляется через банки: сегодня создана глобальная финансовая система, это результат рыночной экономики. Рынок – это тот питательный бульон, в котором развивается денежная власть. Средство информационной власти – это Интернет, а ее институциональная основа – социальные сети. Можно заметить, что каждая последующая форма взрывным образом вырастала над предыдущими.

Думаю, что мировую историю можно даже поделить на периоды согласно этим институциональным укладам. В этой связи, неолитическую революцию можно соотнести с формированием физической составляющей власти, государства, промышленную революцию – денежной власти, бизнеса, ну а сегодня мы живем в эпоху информационной революции и начала доминирования информационной власти. Если нужна точная дата, когда стало ясно, что мир поменялся, то я бы назвал 11 мая 1997 года, когда компьютер выиграл у чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова.

Кстати, в разных институциональных укладах исторически по-разному определяется и властный статус человека. В иерархии это соответствующий уровень. Чем выше у вас должность, звание, чин, тем больше власти, но предполагается, что и больше ответственность.

- Боюсь, что последнее предположение в условиях иерархической системы так предположением и останется.

- В условиях рыночной экономики с её властью денег статус определяется доходами, финансовыми возможностями.

А сегодня видно, как по-новому начинает действовать старая поговорка: не имей сто рублей, а имей сто друзей. Это относится к власти информации. Она предполагает не иерархическую, не рыночную, а сетевую форму взаимодействия между людьми. И ваш властный статус в этой системе будет определяться не тем, какую должность вы занимаете, не тем, какие у вас доходы, а тем, сколько у вас «френдов», сколько подписчиков, сколько лайков на ваших постах – вот этими параметрами.

Сетевая форма очень динамична как по структуре, так и темпам распространения. Она-то в конечном счете и может стать завершающим элементом так много лет считавшегося невозможным мирового правительства.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин.