Почему людям, хорошо знакомым с проблемами российского предпринимательства, кажется, что мы стоим на пороге возможной катастрофы? Какой опыт предсказывает им возможную беду?
Об этом мы говорим с Николаем Хальченей, предпринимателем, 20 лет работающем в малом бизнесе.

- Николай Дмитриевич, когда мы в конце ноября были на конференции в Международном университете в Москве, Вы сказали о надвигающейся, по вашему мнению, катастрофе. Сейчас об этом говорят все и по самым разным поводам: и в связи с банковскими проблемами, и в связи с положением в малом и среднем бизнесе. Последняя тема нам с Вами ближе.

- Конечно, это – наша специфика..

- Тогда я задам закономерный вопрос: почему ощущение надвигающейся катастрофы стало у нас доминирующим?

- Однозначно ответить на этот вопрос сложно. Даже, скорее, не ответить, а сформулировать ответ.
Понимаете, как обычный предприниматель, я частенько ориентируюсь не на выверенный расчет, а на интуицию. Интуиция – это комплекс каких-то обработанных сигналов, в том числе, как говорится, «потусторонних». Эти сигналы человек воспринимает и на основании каких-то своих практик, своего предыдущего опыта формирует для себя «внутренний» ответ. Знаете, как будто внутренний голос говорит: делай так и так. И это бывает у многих людей. Это – вещь обостренная, тем более в нашей стране, где ощущение, что сидишь ты на горячей сковороде, присутствовало в предпринимательской среде всегда.
Так что комплекс чувств, не осознанных еще, а главное – не получивших вербального выражения, присутствует и говорит, что ситуация чревата катастрофой. Хотя, конечно, можно попытаться эти ощущения сформулировать.
Но еще очень важно, что в результате неуклюжих действий государства пропал энтузиазм, пропало желание работать. Пропала «пассионарность» наших предпринимателей. И это – самое главное. Внутреннее ощущение бесполезности и катастрофы обездвиживает, обезволивает значительную часть предпринимательского люда. И это тоже сильно сказывается на происходящем в бизнесе.

- Николай Дмитриевич! А какие, с вашей точки зрения реальные моменты сегодняшней предпринимательской жизни действуют наиболее негативно?

- Понимаете, собирать сейчас по крохам даже те вещи, которые заставили конкретно меня принять решение выйти из бизнеса, которым я занимался 20 лет, очень сложно. А есть еще примеры моих товарищей. Но если говорить в общем, то, по моему мнению, заниматься бизнесом в наше время и в нашей стране во многом унизительно. И для человека, и для гражданина.

- Увы, но это заметно на примере знакомых нам обоим людей: Владимир Маслаков ушел из предпринимателей в эксперты, Илья Хандриков – в политику. На конференции в Международном университете в Москве мы с Вами видели женщину, отработавшую в бизнесе около 20-ти лет и ушедшую преподавать в этот самый университет. Да и Вы уходите от дел.
Предприниматели решили менять профессию? А кто их заменит на этом поприще?

- Ну, свято место пусто не бывает. В ту же Москву приезжают люди, готовые заменить нас. Вот я, когда решил закончить дела, начал искать себе преемника. Сын, который мне много помогал, после очередного налета милиции на магазин, когда закрыли все окна и двери и что-то искали даже в сливном бачке унитаза, сказал, что больше заниматься бизнесом не может. Он не захотел больше унижаться. Понимаете, капля, переполнившая чашу терпения, уже упала, и все пошло через край.
Понимаете, человек должен решить для себя вопрос, поставленный когда-то в романе Достоевского: тварь я дрожащая или право имею. И те, кто решил, что имеет право, пока такая обстановка вокруг, когда малый бизнес унижают постоянно, должен сказать: все – так работать невозможно.

- Что же – уйдут все, кто чувствует себя человеком?

- Нет, разумеется, не все. И мне тоже говорят: забей на все это, ты ведь можешь справиться. Но стыд с каждым днем жжет все больше. Возраст, наверное, уже не тот, чтобы на все забить.
Так вот я к чему: взять мой бизнес согласились только приезжие из Закавказья. Правда, с большим удовольствием.

- Что Вы хотите: это люди, приехавшие за лучшей долей. Им не до сантиментов, не до выяснения, твари ли они дрожащие. Они будут бороться в любых условиях и до конца.

- А сколько на них зарабатывают! Ведь сутью деятельности всего громадного госаппарата стала коррупция. Но тут мы уже уходим в политику, хотя я считаю, что у нас политика и бизнес неразрывны.

- И, тем не менее, в России достаточно много людей, которые готовы от политики бежать стремглав и никогда этим не заниматься.

- Но ведь невозможно закрыть глаза и делать вид, что ничего не происходит. Люди, думающие и следящие за сегодняшней ситуацией, не могут не чувствовать приближения катастрофы.

- Это как раз тот случай, когда политика сама приходит за вами. И сразу такой момент: вы, Николай Дмитриевич, принимаете участие в движении «За честный рынок», которое возглавляет Илья Хандриков.

- Я его создавал вместе с Ильей.

- Тем более. Так вот речь о том, что движение пытается что-то сделать, но получаются лишь какие-то незаметные вещи. Я не первый год наблюдаю за его деятельностью, помню целый ряд различных мероприятий. Итог, по-моему, таков: собралась группа очень активных людей, но дальше не растет.

- Я немного углублюсь в историю. На третьем, по-моему, съезде Опоры России, очень помпезно проходившем в гостинице «Редиссон Славянская», выступал заместитель министра финансов и сказал, что Единый налог на вмененный доход – это не льготная форма налогообложения. Он применяется там, где государство не может точно подсчитать, какой должен быть налог. А происходило это тогда, когда вводились новые коэффициенты по ЕНВД. Причем, если Москву это не очень затрагивало, а в регионах, где с рентабельностью бизнеса были проблемы, когда вводили этот новый коэффициент, просто бизнес раздели и разули. Поэтому все выступали против этих коэффициентов, которые проталкивал, естественно, Минфин. И вот зам. Кудрина защищал этот проект, зал шумел, а я вообще не выдержал, встал, выкрикнул что-то неприятное и ушел.
А в фойе пил кофе Хандриков.
Мы с Сергеем Чумаковым в свое время создавали предпринимательскую группу под названием «Отпор». Создавали ее на базе орловского отделения «Опоры России». Тогда орловские предприниматели написали открытое письмо Путину по поводу малого бизнеса и с этим текстом приехали в Москву в «Опору». Нам в «Опоре» сообщили, что письмо это попало на стол к Путину, и он сказал: давайте. И после этого состоялся съезд «Опоры», а там лоббисты сделали раздельные «круглые столы» по группам, и там разбирали – где ЖКХ, где торговлю, где производство.
Потом мы ездили в Орел спасать авторов письма Ивашину и Канатникова от губернатора Строева: там война была не на жизнь, а на смерть (Ивашину один раз ударили в подъезде кастетом по голове, хорошо еще люди помешали). Но потом Борисов Ивашину сдал: приняли в орловскую «Опору» специальных людей, провели съезд и ее не избрали.
И вот выхожу я в фойе и вижу Хандрикова, у которого к тому времени тоже был серьезный конфликт с Борисовым. Поговорили с ним и решили, что нужно вместо «Отпора» создать какую-то новую организацию. И те кто входил в «Отпор» от Москвы, Чумаков из Саратова, люди из Костромы, те же Ивашина и Канатников из Орла собрались у Хандрикова на работе и создали новое движение. Хандриков был уже тогда известным среди предпринимателей правозащитником, его и подняли на щит.
Сначала все шло прекрасно. Мы подключили к своей работе предпринимательское объединение партии «Яблоко». И все было здорово, пока власть не стала после «цветных революций» подмораживать ситуацию. Тут мы почувствовали запуганность бизнеса. К тому же малый бизнес у нас такой затравленный, что предпочитает играть не «в долгую». А «в короткую». Ведь когда идет настоящая борьба, нужно объединяться и долго ждать: ты что-то посеял, когда-то это взойдет. А так можно договориться с «крышей» - с чиновником, с ментом – поделиться и начать свое дело с административным ресурсом.
При этом ведь как происходит: малый бизнес по крохам отвоевывает какой-то плацдармик, а государство что?

- А государство все разом сметает.

- Да. Уничтожает большими кусками. Неравная это борьба.

Окончание следует.

Беседовал Владимир Володин